В ходе тайного заседания ЦК на частной квартире в Петербурге, длящегося всю ночь с 23 на 24 октября (10-11 октября по ст. ст.), Ленин при поддержке Троцкого проводит резолюцию, одобряющую курс на вооруженное восстание.
23 октября (10 октября по ст. ст.): Центральный комитет партии большевиков голосует за вооруженное восстание
В 10 часов вечера 13 из 21 члена большевистского ЦК тайно собираются в Петрограде. Встреча проходит на квартире левого меньшевика Николая Суханова, которого в тот вечер нет дома. Его жена является сторонником большевиков.
Это первая за три месяца встреча ЦК, где лично присутствует Ленин. Ленина все еще преследует Временное правительство, и он продолжает скрываться. Встреча организована Яковом Свердловым и проводится под его председательством.
Остальные члены ЦК, присутствующие на этой исторической встрече: Лев Троцкий, Иосиф Сталин, Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Феликс Дзержинский, Александра Коллонтай, Григорий Сокольников, Георгий Ломов, Андрей Бубнов, Моисей Урицкий и Варвара Яковлева, ведущая протокол заседания.
Заседание начинается часовым докладом Ленина, в котором тот призывает к немедленным действиям.
В последние недели Ленин ведет решительную агитацию за то, чтобы Центральный комитет начал подготовку к вооруженному восстанию. Однако он все еще сталкивается со значительным сопротивлением правых в руководстве партии во главе с Зиновьевым и Каменевым.
Краткая и неполная протокольная запись совещания отмечает:
«Тов. Ленин констатирует, что с начала сентября замечается какое-то равнодушие к вопросу о восстании. Между тем это недопустимо, если мы серьезно ставим лозунг о захвате власти Советами. Поэтому давно уже надо обратить внимание на техническую сторону вопроса… Положение международное таково, что инициатива должна быть за нами… Абсентеизм и равнодушие масс можно объяснить тем, что массы утомились от слов и резолюций… Аграрное движение также идет в эту сторону, ибо ясно, что нужны героические силы, чтобы притушить это движение. Лозунг перехода всей земли стал общим лозунгом крестьян. Политическая обстановка таким образом готова. Надо говорить о технической стороне. В этом все дело. Между тем мы, вслед за оборонцами, склонны систематическую подготовку восстания считать чем-то вроде политического греха. Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу» (Ленин, ПСС, т. 34, с. 391-392).
Доклад Ленина вызывает напряженную дискуссию, длящуюся всю ночь. Каменев и Зиновьев продолжают оспаривать призыв Ленина к восстанию, утверждая, что партия должна вместо этого занять «оборонительную позицию» и сосредоточиться на завоевании максимально возможного представительства в Учредительном собрании. По их мнению, восстание является несвоевременным. Они утверждают, что восстание лишь спровоцирует наступление контрреволюции, которая найдет поддержку в среде мелкобуржуазной демократии.
Если не считать сохраняющихся разногласий с Зиновьевым и Каменевым, то дискуссия между членами ЦК ведется не столько о том, готовить ли восстание или нет, сколько о том, когда это делать и как. В отличие от Ленина, который опасается, что партия может упустить подходящее время для восстания, Троцкий утверждает, что восстание должно быть подготовлено беспартийным органом и запланировано так, чтобы быть санкционированным Вторым Всероссийским Съездом Советов, назначенным на начало ноября. Поэтому он воздерживается от голосования по резолюции Ленина.
В конечном итоге, подавляющее большинство ЦК принимает предложенную Лениным резолюцию (10 голосов), и только два члена ЦК, Каменев и Зиновьев, голосуют против.
В этой исторической резолюции говорится:
«ЦК признает, что как международное положение русской революции (восстание во флоте в Германии, как крайнее проявление нарастания во всей Европе всемирной социалистической революции, затем угроза мира империалистов с целью удушения революции в России), — так и военное положение (несомненное решение русской буржуазии и Керенского с Кº сдать Питер немцам), — так и приобретение большинства пролетарской партией в Советах, — все это в связи с крестьянским восстанием и с поворотом народного доверия к нашей партии (выборы в Москве), наконец, явное подготовление второй корниловщины (вывод войск из Питера, подвоз к Питеру казаков, окружение Минска казаками и пр.), — все это ставит на очередь дня вооруженное восстание.
Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы (съезда Советов Северной области, вывода войск из Питера, выступления москвичей и минчан и т. д.)» (Ленин, ПСС, т. 34, с. 393).
Пока конкретная дата восстания не назначена. Однако ЦК решает сформировать Политбюро, состоящее из Ленина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Сталина, Бубнова и Сокольникова, которому специально поручено руководить восстанием.
Итальянский фронт, 24 октября: Битва при Капоретто ведет к краху итальянской армии и правительства
Начав с массированной бомбардировки ядовитым газом, австро-венгерские и немецкие войска в 2 часа ночи начинают битву при Капоретто, что вскоре приводит к коллапсу итальянской армии, а через два дня порождает крах правительства Паоло Бозелли.
Атака была организована совместными усилиями двух центральных держав в попытке выбить Италию из войны. Австро-венгерские и германские войска в течение дня добиваются значительных успехов. На некоторых участках они продвигаются на 25 километров25 километров вперед. Многие итальянские дивизии в панике бегут. Артиллерийская бомбардировка и взрывы крупных мин с 6 до 8 утра убивают множество итальянцев, вынуждая других отступить.
Поражение усугубляет кризис итальянской армии. Около 265 тысяч солдат взято в плен; многие из них были деморализованы суровой дисциплиной главнокомандующего, генерала Луиджи Кадорна, и больше не хотят сражаться.
Итальянские правящие круги крайне обеспокоены влиянием большевизма на своих солдат. В письмах к премьер-министру Витторио Эмануэле Орландо Кадорна ссылается на необходимость обуздывать «пораженцев», — прямая ссылка на тех, кто попал под влияние программы Ленина и больше не желает воевать. Республиканский политик Наполеон Коладжанни пытается дискредитировать социалистическую оппозицию войне, связывая ее с поддержкой Германии. Он пишет: «Действия русских революционеров обеспечивают победу, а не поражение немецких армий». Премьер Витторио Орландо отдает суровый приказ о введении цензуры прессы, опасаясь того, что известия о последнем поражении укрепят антивоенные настроения среди солдат и населения в целом.
Битва заканчивается катастрофическим поражением итальянцев: 10 тысяч солдат погибло, 30 тысяч ранено. Итальянские войска отступают через реку Тальяменто, их преследуют австро-венгры и немцы. В начале ноября итальянцы занимают новые позиции вдоль реки Пьяве. Распространяются слухи, что итальянское правительство, ожидая дальнейшего наступления противника, обдумывает переезд в Неаполь. От полного краха Италию спасает прибытие более чем 200 тысяч британских и французских солдат, посланных на подкрепление. Их главная задача — не воевать самим, а предотвратить распад итальянской армии.
Хотя битва кончается победой австро-венгерских и немецких войск, их общее положение остается сложным. Наступление австро-германцев наталкивается на проблему растянутых линий снабжения и коммуникаций в условиях, когда войскам и так не хватает продовольствия и других предметов первой необходимости. Австро-венгры и немцы во время битвы теряют около 70 тысяч убитыми, ранеными и пленными.
Эта битва также известна как Двенадцатая битва при Изонцо. Сотни тысяч солдат с обеих сторон лишились жизни за два года боев в этой гористой местности.
25 октября (12 октября по ст. ст.): Исполнительный комитет Петроградского Совета одобряет создание Военно-революционного комитета
Петроградский Совет одобряет план создания Военно-революционного комитета на условиях, которые ведут к превращению ВРК в орудие восстания. План подготовлен левым эсером Павлом Лазимиром, который, как и многие левые эсеры, сочувствует большевикам.
«Комитет обороны», предложенный на заседании 22 октября меньшевиками и эсерами в качестве средства помочь Временному правительству защитить город от грозящего немецкого наступления, превращается в главный инструмент свержения Временного правительства.
Когда меньшевики и эсеры видят проект положения об организации ВРК, то испытывают шок. Левый меньшевик Суханов позже заметил: «Тут говорилось одно, а разумелось другое». Действительно, положение предусматривает создание отделов обороны, снабжения, связи и разведки под наблюдением Комитета. Другими словами, беспартийный Комитет, санкционированный Петроградским Советом, должен стать альтернативным штабом или ядром нового правительства. Главной целью работы Комитета названо повышение боеспособности Петроградского гарнизона, — не для защиты Временного правительства, а, скорее, для противодействия ему. Троцкий позже писал в своей Истории русской революции:
«Меньшевики с бессильным возмущением убеждались, что выдвинутая ими в патриотических целях мысль превращается в прикрытие подготовляемого восстания. Маскировка меньше всего была непроницаемой: все понимали, о чем идет речь; но в то же время она оставалась непреодолимой: ведь совершенно так же поступали раньше сами соглашатели, группируя вокруг себя в критические моменты гарнизон и создавая властные органы параллельно с органами государства. Большевики как будто лишь следовали традициям двоевластия. Но в старые формы они вносили новое содержание. То, что служило раньше для соглашения, теперь вело к гражданской войне. Меньшевики потребовали занести в протокол, что они против всего предприятия в целом. Эта платоническая просьба была уважена».
Петроградский Военно-революционный комитет будет служить образцом и примером для десятков других сходных Военно-революционных комитетов в других городах и районах в последующие дни и недели. Он сыграет решающую роль в распространении рабочей власти по всей стране.
26 октября (13 октября по ст. ст.): Солдатская секция Петроградского Совета обсуждает вопрос о Военно-революционном комитете
Одним из самых значительных признаков резкого сдвига настроений в России влево стало то, что солдатская секция Петроградского Совета, являвшаяся в течение многих месяцев оплотом влияния меньшевиков и эсеров, выступает теперь за создание Военно-революционного комитета.
В своем выступлении моряк Павел Дыбенко из Центробалта выражает растущие повстанческие настроения среди широких слоев солдат и матросов. Троцкий позже следующим образом вспоминал об этом выступлении:
«Дыбенко рассказывал об окончательном разрыве флота с правительством и о новых отношениях с командованием. Перед началом последних морских операций адмирал обратился с запросом к заседавшему в те дни съезду моряков: будут ли исполняться боевые приказы? “Мы ответили: будут — при контроле с нашей стороны. Но… если увидим, что флоту грозит гибель, то командующий первым будет повешен на мачте”. Для петроградского гарнизона это был новый язык. Он и во флоте вошел в употребление только в самые последние дни. Это был язык восстания. Кучка меньшевиков растерянно ворчала в углу. Президиум не без тревоги поглядывал на компактную массу серых шинелей. Ни одного голоса протеста из их рядов! Глаза горят на возбужденных лицах. Дух дерзновения веет над собранием.
В заключение, разогретый общим сочувствием, Дыбенко уверенно заявил: “Говорят о необходимости вывести петроградский гарнизон для защиты подступов к Петрограду, и в частности Ревеля. Не верьте. Ревель мы защитим сами. Оставайтесь здесь и защищайте интересы революции… Когда нам понадобится ваша поддержка, мы скажем вам сами, и я уверен, что вы нас поддержите”. Этот призыв, как нельзя лучше укладывавшийся в головы солдат, вызвал вихрь подлинного энтузиазма, в котором бесследно потонули протесты отдельных меньшевиков. Вопрос о выводе полков можно было отныне считать решенным».
Солдатская секция Совета официально одобряет план создания Военно-революционного комитета несколько дней спустя, 29 октября (16 октября по ст. ст.).
25-26 октября, Ирландия: Съезд «Шинн Фейн» принимает новую ориентацию партии
Ирландская националистическая организация «Шинн Фейн» на своем съезде принимает новую политическую линию. Делегаты одобряют формулировку, призванную примирить республиканское крыло партии с традиционной фракцией под руководством основателя движения Артура Гриффита, который с момента создания партии в 1905 году призывал к созданию двойной англо-ирландской монархии по линии австро-венгерской короны.
Республиканцы, такие как Катал Бруга и Майкл Коллинз, требуют твердо отдать предпочтение республике. Хотя «Шинн Фейн» как организация формально не участвовал в 1916 году в Пасхальном восстании, такое решение фактически означало бы принятие программы повстанцев. Республиканизм усилился после восстания, появились «клубы Свободы» и отряды «Ирландских волонтеров».
После того как республиканцы во главе с Бруга уходят со съезда, Имон де Валера, бывший одним из лидеров восстания, предлагает компромисс. Это, в конечном итоге, единогласно поддерживается съездом. Соглашение обязывает партию обеспечить «международное признание Ирландии как независимой ирландской республики». Далее говорится, что, «достигнув этого статуса, ирландский народ сможет путем референдума свободно выбрать свою форму правления». Для достижения этих целей съезд соглашается «отрицать право и выступать против воли британского парламента и британской короны или любого другого иностранного правительства издавать законодательные законы для Ирландии», а также обещает «использовать любые доступные средства для противодействия усилиям Англии удерживать Ирландию в подчинении военной силой или другим путем».
Вооруженную борьбу должна вести Ирландская Республиканская армия. Бруга вскоре назначен начальником штаба ИРА.
«Шинн Фейн» и ирландские националистические группы резко усиливают свое влияние. В то же время усиливается и борьба рабочего класса. Массовые забастовки становятся обычным явлением; ирландские рабочие внимательно следят за развитием событий в России. Когда приходит известие о захвате власти большевиками, революцию приветствует большой 10-тысячный митинг в Дублине.
Политическое доминирование националистов связано прежде всего с тем, что Лейбористская партия и другие рабочие организации не предлагают никакой ясной альтернативы ирландскому национализму. Основанная до войны Джеймсом Коннолли и его союзниками в профсоюзах, ирландская Лейбористская партия приспосабливается к ирландскому национализму и позволяет «Шинн Фейн» играть ведущую роль в массовой оппозиции против британского господства после 1916 года. Изолированный предательством Второго Интернационала, Коннолли пошел на уступки националистам еще до восстания. Когда он был казнен англичанами после подавления восстания, преемники Коннолли пошли еще дальше по этому пути. Кульминацией стало катастрофическое решение не выдвигать кандидатов Лейбористской партии на парламентских выборах 1918 года, что отдало инициативу целиком в руки националистов из «Шинн Фейн», которые победили на выборах и укрепили свою массовую поддержку.
29 октября (16 октября по ст. ст.): Расширенное заседание ЦК одобряет резолюцию о вооруженном восстании
ЦК встречается с представителями большевистской Военной организации и Петербургским комитетом, чтобы обсудить остающиеся разногласия по поводу вооруженного восстания, решение по которым было дано в резолюции ЦК от 23 октября (10 октября по ст. ст.), и конкретизировать планы восстания.
Критикуя оппозицию Льва Каменева и Григория Зиновьева курсу на вооруженное восстание рабочего класса под руководством большевистской партии, Ленин говорит в своем первом докладе:
«Настроением масс руководиться невозможно, ибо оно изменчиво и не поддается учету; мы должны руководиться объективным анализом и оценкой революции. Массы дали доверие большевикам и требуют от них не слов, а дел, решительной политики и в борьбе с войной и в борьбе с разрухой. Если в основу положить политический анализ революции, то совершенно ясным станет, что даже анархические выступления теперь подтверждают это» (Ленин, ПСС, т. 34, с. 394).
В своем докладе Яков Свердлов демонстрирует огромный рост численности партии: в ней сейчас около 400 тысяч человек. Свердлов также сообщает о мобилизации контрреволюционных сил в Донецкой области, в Минске и на Северном фронте.
Бокий и Крыленко, представляющие соответственно Петербургский комитет и Военную организацию, дают различные оценки настроений рабочих и солдат в ключевых районах и гарнизонах Петрограда. Крыленко, отражая ультралевые тенденции, все еще сильные в большевистской Военной организации, утверждает, что солдаты «все до одного с нами». Его позиция не придает большого значения техническому аспекту в подготовке к восстанию.
Каменев и Зиновьев вновь возражают против вооруженного восстания и призывают ЦК отказаться от резолюции 23 (10) октября.
Зиновьев предупреждает о том, что восстание «полностью изолирует нас». Каменев поддерживает его: «Недельные результаты, — доказывал Каменев, — говорят за то, что данных за восстание теперь нет. Аппарата восстания у нас нет; у наших врагов этот аппарат гораздо сильнее, и, наверное, за эту неделю еще возрос… Здесь борются две тактики: тактика заговора и тактика веры в движущие силы русской революции».
Эти аргументы оспаривают несколько членов ЦК, в том числе большевик с Украины Николай Скрыпник, который, согласно стенограмме, утверждает: «Если у нас не хватает сил сейчас, то не будет и позднее. Если теперь мы не сможем удержать власть, то позже будет еще труднее». Нет гарантии победы, продолжает Скрыпник, но Каменев и Зиновьев «повторяют то, что говорили меньшевики и эсеры, когда им предлагали власть. Мы слишком много говорим, когда нужно действовать. Массы требуют от нас действий. Если мы ничего не дадим, они расценят это как преступление. Нужна подготовка к восстанию и призыв к массам». (Цит. по: Michael C. Hickey, Competing Voices from the Russian Revolution, Greenwood 2010, pp. 427-439).
К концу встречи, Ленин заявляет: «Если говорить, что восстание назрело, то говорить о заговорах не приходится. Если политически восстание неизбежно, то нужно относиться к восстанию, как к искусству, А политически уже оно назрело. Именно потому, что хлеба только на день, мы не можем ждать Учредительного собрания. Предлагает резолюцию подтвердить, к подготовке решительно готовиться и предоставить ЦК и Совету решить, когда» (Ленин, ПСС, т. 34, с. 396-397).
В итоге 20 голосами «за» ЦК принимает резолюцию Ленина, подтверждая необходимость подготовки к вооруженному восстанию. Каменев и Зиновьев голосуют против резолюции, трое воздержались.
Затем Комитет выбирает «Военно-революционный центр», состоящий из Свердлова, Сталина, Бубнова, Урицкого и Дзержинского. Этот Центр призван «войти в советский революционный комитет», сформированный Петроградским Советом. Таким образом, Центральный комитет впервые исходит из того, что Военно-революционный комитет Совета может стать главным органом, осуществляющим захват власти, что и произошло в действительности.
Также на этой неделе: Петроград, 29 октября — 1 ноября (16-19 октября по ст. ст.): Рабочие культурно-просветительские организации создают основу для будущего движения «пролетарской культуры»
Все пролетарско-образовательные организации Петрограда проводят конференцию для обсуждения вопроса о создании централизованного культурного учреждения среди рабочих, — сначала в столице, а затем и по всей России.
Большевик Анатолий Луначарский уже некоторое время готовил проведение такой конференции. В августе он обсуждал вопросы культуры на собрании фабричных комитетов. По мнению историка Линн Мали (Lynn Mally), он выступал «против тех, кто думает, что культура — это какой-то сладкое блюдо, удовольствие, которое нужно только тогда, когда политическая ситуация стабилизируется».
На конференции, проведенной в городской Думе Петрограда, собралось около 200 рабочих и представителей интеллигенции, чтобы обсудить роль искусства и образования в рабочем движении. Луначарский председательствует при содействии Федора Калинина (младшего брата Михаила Калинина), бывшего ткача, который представляет профсоюзы; а также двух большевистских организаторов — многолетнего члена партии Конкордии Самойловой и Юрия Стеклова, старого большевика, журналиста и историка.
Аудитория раскололась по вопросу о «старой культуре», а также относительно того, будет ли она полезной для пролетариата. Луначарский одобряет мысль о «пролетарской культуре», но напоминает, что рабочим есть что взять из культуры прошлого.
В окончательной резолюции говорится: «В науке и искусстве пролетариат будет развивать свои собственные независимые формы, но в этой задаче он должен использовать все культурные достижения прошлого и настоящего».
Отсутствует Александр Богданов, ведущий сторонник утопически-идеалистических представлений о «пролетарской культуре» и близких к этому идей, давнишний наставник Луначарского. Богданов проводит аналогичную конференцию в Москве в феврале 1918 года.