Начиная с 28 декабря прошлого года, Иран сотрясают протесты против повышения цен на продовольствие, массовой безработицы, все возрастающего социального неравенства и суровой программы жесткой экономии, а также политических репрессий в этой исламской республике.
Протесты начались в конце декабря во втором по величине иранском городе Мешхеде, а также в соседних региональных центрах Нишапур и Кашмер. Затем они охватили столицу Тегеран и более трех десятков других городов и поселков, расположенных по всей стране.
Согласно правительственным источникам по состоянию на начало января, 21 человек, в том числе несколько сотрудников сил безопасности, погибли в результате столкновений между протестующими и властями. Не существует национальной статистики арестов, однако официальный представитель Тегерана признал, что, начиная с 30 декабря, в этом городе было задержано 450 человек. По сообщениям СМИ, 70 человек были арестованы вечером 31 декабря в промышленном городе Арак, расположенном примерно в 300 км к юго-западу от иранской столицы.
Правительство, не сумев заблокировать социальные сети Telegram и Instagram, все же закрыло некоторые приложения внутри этих соцсетей, чтобы скрыть информацию о будущих протестах и масштабах движения.
Масштабы и интенсивность протестов пошатнули буржуазно-клерикальный режим Ирана и теперь побуждают его соперничающие правящие группировки объединиться, чтобы подавить вызов снизу. В конце декабря президент Ирана Хасан Рухани признал, что иранцы имеют право на мирный протест, и заявил, что его правительство вскоре предпримет шаги для решения социально-экономических проблем протестующих, добавив: «У нас нет более важной проблемы, чем безработица».
Тем не менее его министры и представители органов безопасности немедленно пообещали искоренить протестное движение, а Корпус стражей исламской революции (КСИР) заявил, что готов использовать «железный кулак».
Оправдывая государственные репрессии, многочисленные иранские лидеры — начиная со второго высшего руководителя исламской республики аятоллы Али Хаменеи и заместителя командующего КСИР генерала Расула Санайи и заканчивая бывшим «реформистским» президентом и союзником «Зеленого движения» Мохаммадом Хатами, — обвинили стратегических соперников Ирана в разжигании протестов и оказании материально-технической поддержки в целях осуществления насильственных действий толпы. При этом многие из них отметили демагогический характер заявлений о «поддержке» протестов, сделанных президентом США Дональдом Трампом и президентом Израиля Биньямином Нетаньяху, а также угроз со стороны наследного принца Саудовской Аравии Мохаммеда бин Салмана «заняться войной внутри Ирана». Все трое являются открытыми сторонниками смены режима в Тегеране и неоднократно угрожали Ирану войной.
Нынешняя волна протестов носит совершенно иной классовый характер, чем те волнения, которые развернулись в 2009 году под знаменем так называемой «зеленой революции». Подстрекаемое Вашингтоном, газетой New York Times, президентом Франции Саркози и другими европейскими лидерами и располагая поддержкой среди наиболее привилегированных слоев иранского общества, «Зеленое движение» пыталось свергнуть переизбранного популистского президента Махмуда Ахмадинежада на основе необоснованных и надуманных обвинений в фальсификации выборов, ставя своей целью установление режима, необходимого для быстрого сближения с американским империализмом.
На основе доступной информации, прошедшей цензуру иранского режима или появившейся в западных СМИ, можно с уверенностью сказать, что нынешняя волна протестов, по своей сути, является началом восстания рабочего класса.
Разумеется, протесты являются социально неоднородными, а среди их участников присутствует много политической путаницы. Более того, как и следовало ожидать, монархисты и другие правые элементы, связанные с империализмом, стремятся привязать их к себе и направить в неверную сторону. Однако в число участников протестов, еще не успевших вырасти до массового движения, в основном входили рабочие, бедняки и молодежь. Протесты подпитываются глубоко укорененным классовым гневом в стране, где 3,2 миллиона человек, или 12,7 процента от трудоспособного населения, официально являются безработными, реальный уровень безработицы среди молодежи составляет порядка 40 процентов, и, согласно недавнему отчету КСИР, 50 процентов населения живет в бедности. Между тем, по подсчетам Всемирной базы данных о богатстве и доходах (по данным 2013 года), верхний 1 % иранцев владеет 16,3 процентами всех доходов страны, что всего на 0,5 процентного пункта меньше того, что имеют в совокупности нижние 50 процентов, а верхние 10 процентов обладают 48,5 процентами дохода.
Рост оппозиции со стороны рабочего класса
Нынешняя волна протестов разразилась после нескольких месяцев нарастания рабочих волнений и массовых демонстраций, в том числе против сокращения рабочих мест, невыплаты заработной платы и безразличия властей к судьбам миллионов людей, сбережения которых были уничтожены крахом многочисленных нерегулируемых финансовых институтов.
В сентябре прошлого года, например, в вышеупомянутом Араке рабочие двух промышленных предприятий, приватизированных в 2000-е годы, в течение двух дней вели борьбу с полицией — после того, как силы безопасности вмешались, чтобы прекратить их протесты против отказа их работодателей выплатить заработную плату и медицинскую страховку. Согласно докладу французского информационного агентства Франс-Пресс, «в течение ряда недель вспыхивали незначительные протесты, приведшие к нынешним волнениям». Они начались с того, что «протестовали сотни нефтяников и водителей грузовиков против задержки выплаты заработной платы, производители тракторов в Тебризе — против закрытия их завода; также против задержки премий выступили тегеранские рабочие, производящие автомобильные шины».
Западные СМИ отнеслись к этим протестам с безразличием, в то время как иранские власти сделали все возможное, чтобы оклеветать их.
В дни, непосредственно предшествовавшие нынешней волне протестов, в иранских социальных сетях бушевала интенсивная и широкомасштабная дискуссия о росте социального неравенства. Поводом для этого излияния гнева стали данные о государственном бюджете на предстоящий период, предполагающем меры жесткой экономии. Бюджет подразумевает повышение цен на бензин на целых 50 процентов, а также сокращение небольших денежных выплат, предоставляемых иранцам вместо ценовых субсидий на энергию, базовые продовольственные товары и основные услуги, отмененных в период с 2010 по 2014 год.
«Зеленое движение» было сосредоточено почти исключительно в Тегеране, в частности, в его более богатых северных районах. Напротив, нынешняя волна протестов является гораздо более обширной по географическому охвату. Она затронула более мелкие и бедные города, жители которых ранее составляли политическую базу режима Ахмадинежада и так называемой «жесткой» фракции политической элиты исламской республики, сочетающей шиитскую ортодоксию с популистскими лозунгами в отношении плебейских элементов иранского общества.
Еще более важным является то, что в то время как «Зеленое движение» выступало от имени того крыла иранской буржуазии, которое больше всего стремилось достичь договоренности с империалистическими державами и мобилизовывало своих эгоистических сторонников из рядов верхнего среднего класса, осуждая Ахмадинежада за «разбазаривание» денег на бедных, нынешнее антиправительственное движение опирается на протест против социального неравенства.
«Зеленое движение», которое в массе своей поддержало избрание Рухани в 2013 году и его переизбрание в мае прошлого года, уклонилось от участия в нынешних протестах, а видные представители «Зеленого движения», выразили серьезную озабоченность насчет их «бессмысленного» характера.
Со своей стороны, демонстранты, по сообщениям СМИ, не выступали с каким-либо конкретным призывом в поддержку лидеров «Зеленого движения», проигравших кандидатов на президентских выборах 2009 года — Мир-Хосейна Мусави и Мехди Карруби, — чтобы освободить их из-под домашнего ареста. Вместо этого они выдвинули лозунги, бросающие вызов буржуазно-клерикальному режиму как таковому.
Программа Рухани по жесткой экономии и сближению с Вашингтоном
Острый социальный кризис в Иране является следствием беспощадного экономического и военно-стратегического давления со стороны США, включая суровые экономические санкции. Он также стал следствием мирового экономического кризиса, в частности, обвала мировых цен на нефть, банкротства иранского буржуазно- националистического проекта независимости и, что не менее важно, суровых мер жесткой экономии, которые Рухани начал осуществлять с целью привлечения западных инвестиций.
Апеллируя к социально-взрывоопасным последствиям американских и европейских экономических санкций в отношении Ирана, Рухани и его политический наставник, покойный президент и давний сторонник стратегической ориентации на западные империалистические державы Хашеми Рафсанджани, одержали победу над аятоллой Хаменеи и другими ключевыми фигурами исламистского режима. Это привело к смене курса в 2013 году и стало очередной попыткой поиска соглашения с Вашингтоном и Европейским союзом.
Как и в случае с «Зеленым движением», возникшим за четыре года до того, эта политика была связана с вновь возникшим стремлением ликвидировать то, что осталось от социальных уступок, сделанных в пользу рабочего класса после революции 1979 года. В течение последних четырех с половиной лет режим Рухани проводил политику приватизации и дерегулирования, следуя предписаниям МВФ по поддержке рынка и проведении мер жесткой экономии. Он также пересмотрел правила, регулирующие деятельность нефтяных концессий, чтобы привлечь в страну европейских и американских нефтяных гигантов.
В конечном итоге в январе 2016 года наиболее суровые санкции США и Европы были либо сняты, либо приостановлены в обмен на то, что Тегеран в значительной степени свернет свою гражданскую ядерную программу. Но поскольку снятие санкций стало стимулом для экономики, выгоды от этого достаются почти исключительно наиболее привилегированным слоям населения.
Ответ Рухани, продемонстрированный на примере последнего бюджета, заключается в том, чтобы удвоить меры жесткой экономии в отношении масс, одновременно увеличивая финансирование религиозных институтов и духовенства.
Как это часто бывает, возможность для внезапного появления социальной оппозиции была обеспечена расколом внутри правящей элиты. Первоначальные антиправительственные протесты, которые были организованы под лозунгом «Нет высоким ценам!», поддерживались, по крайней мере, молчаливым одобрением со стороны религиозных консервативных противников Рухани.
Это отношение, конечно же, было насквозь лицемерным. «Принциписты» и другие консервативные фракции правящей элиты поддерживали подобную прорыночную и проолигархическую политику и присоединились к своим «реформистским соперникам» в борьбе против Ахмадинежада ради того, чтобы в последние годы его президентства ликвидировать многие популистские элементы его политики, которые в 2005 году привели его к власти, позволив ему обогнать своего политического противника — Рафсанджани.
Новый этап классовой борьбы
Протесты, начавшиеся в конце декабря, знаменуют наступление нового этапа классовой борьбы в Иране и в международном масштабе. На Ближнем Востоке, в том числе в Израиле, имеются признаки усиления оппозиционности со стороны рабочего класса. То же самое относится к Европе и Северной Америке, где правящие элиты резко усилили наступление на рабочий класс — в течение десятилетия со времени глобального финансового кризиса 2008 года.
Важнейшим вопросом является борьба по вооружению формирующейся глобальной оппозиции рабочего класса социалистической интернационалистской стратегией.
Иранские рабочие и молодежь должны бороться за мобилизацию рабочего класса как независимой политической силы, оппозиционной по отношению к империализму и каким-либо фракциям национальной буржуазии.
Все правые силы, выступающие за ориентацию антиправительственного движения на Вашингтон и/или на другие империалистические державы, должны быть разоблачены и политически изолированы. Империализм в течение прошлого столетия душил демократические и социальные устремления народов Ближнего Востока, опустошив этот регион в течение четверти века грабительских войн, а сегодня угрожает в еще более кровавом пожаре вступить в конфликт с народом Ирана и всего региона.
Иранская буржуазия, как показал более чем столетний период, берущий свое начало с Конституционной революции 1905-1911 годов, совершенно неспособна добиться подлинной демократии и свободы от империализма, поскольку для этого потребуется революционная мобилизация масс в таких масштабах, что будет подрывать ее собственные эгоистические классовые интересы и амбиции.
Рабочие и молодежь должны также отвергнуть тех, кто очерняет борьбу за революционную программу и руководство утверждением, согласно которому все проблемы решатся стихийным подъемом масс. Они должны изучать уроки истории, в том числе уроки «Арабской весны» в Египте 2011 года и Иранской революции 1979 года.
Тридцать девять лет назад кровавый шахский режим, поддерживаемый США, был выброшен в мусорную корзину истории мощным массовым движением, возглавляемым рабочим классом. Однако усилиями сталинистской партии «Туде» и различных мелкобуржуазно-левых сил рабочий класс оказался политически подчинен ориентации на так называемое прогрессивное крыло национальной буржуазии во главе с аятоллой Хомейни и шиитским духовенством. Последние, получив контроль над государственным аппаратом, немедленно использовали его для жестокого подавления какого-либо проявления независимой организации рабочего класса и для восстановления стабильности капиталистического правления.
Происходящий на наших глазах новый подъем рабочего класса должен покончить с исламистским политическим истеблишментом, иранской буржуазией в целом, а также с империализмом — в рамках международной социалистической революции.