Русский

Политика «злостного пренебрежения»: Как российская олигархия жертвует здоровьем и жизнями граждан

11 мая президент Владимир Путин объявил о завершении введенного в конце марта «периода нерабочих дней» «для всех отраслей экономики» и переходе к «поэтапному выходу из режимов ограничений». С этого момента миллионы российских рабочих вынуждены возвращаться на свои рабочие места, подвергая себя непосредственной угрозе заражения коронавирусом и возможной смерти.

Заявление президента было сделано в условиях стремительного, более 10 тысяч в день, прироста заболеваний Россия — самого быстрого в Европе. В течение последней недели Россия прочно закрепилась на втором после США месте в мире по количеству подтвержденных заражений COVID-19 (более 290 тысяч — при 2722 умерших).

Количество заражений коронавирусом в России

В этих условиях возобновление всей экономической активности — это мера, имеющая характер столь же преступный, как и отчаянный. В ответ на коронавирусный кризис Кремль не может предложить никакого решения, которое хоть в какой-то степени соответствовало бы интересам подавляющего большинства населения.

Даже лояльные Кремлю СМИ выразили сомнение в оправданности такого решения. Независимая газета в редакционной статье от 13 мая осторожно предупреждала, что «ослабление карантина чревато новыми рисками», и что «на сегодняшний день можно признать факт отсутствия неоспоримых позитивных результатов отказа от карантинных мер».

Мизерные социальные меры, объявленные президентом Путиным, носят исключительно декоративный характер. Они в основном рассчитаны на семьи с детьми, 80 процентов которых в России живут в нищете. Правительственные выплаты не смогут существенным образом изменить бедственное положение большинства на фоне массового обнищания и резкого роста безработицы.

Около 25% работников потеряли работу или часть доходов. В этих условиях, по мнению заместителя директора института «Центр развития» Высшей школы экономики Светланы Мисихиной, правительственные меры всего лишь «добавят гражданам около 10% потерянных доходов».

Что касается поддержки экономики, то из всех объявленных правительством мер объемом порядка 2,8% ВВП (около 3 трлн руб. или 40 млрд долларов) львиная доля пойдет крупнейшим кампаниям — частным и государственным. Среди них ведущая государственная компания «Роснефть», глава которой Игорь Сечин уже запросил у президента и получил «добро» на масштабную помощь путем снижения тарифов на прокачку нефти и предоставления дешевых банковских кредитов.

Власть демонстративно отказывается «распечатать кубышку» в лице Фонда национального благосостояния (ФНБ), где на 1 апреля было накоплено более 12,8 трлн руб. ($165 млрд) или 11,3% ВВП. Кремлевская олигархия очевидным образом рассматривает его как свой личный карман, хотя по действующему законодательству все, что в ФНБ превышает 7% ВВП, должно тратиться на социальную помощь гражданам.

В интервью газете Ведомости, опубликованном 5 мая,министр финансов Антон Силуанов специально подчеркивал, что все дополнительные расходы правительства из-за пандемии будут изысканы в рамках имеющихся бюджетных ресурсов, и что «в этом году нельзя допустить значительного неисполнения бюджета».

Эта политика приведет к значительному усугублению и без того ошеломляющего уровня социального неравенства в России. Еще до начала пандемии около 20 миллионов человек из 140 миллионов населения официально считались «крайне бедными». В то же время совокупное состояние 10 самых богатых россиян в 2019 году составило около $178,5 млрд. Верхний 1 процент населения контролирует более трети всего богатства страны.

Политика российской олигархии полностью соответствует той смертоносной логике капиталистических правящих классов по всему миру, которая ставит интересы супербогатых и корпоративных прибылей выше права рабочего класса на жизнь. Мировой Социалистический Веб Сайт метко охарактеризовал эту политику как«злостное пренебрежение».

Уже вводя первоначальные карантинные меры и объявив о том, что заработки вынужденно неработающим будут сохранены, российская власть не прояснила, как это будет реализовано. Более того, она постаралась максимально снять с себя всякую ответственность и отказалась вводить режим ЧС (чрезвычайной ситуации) или ЧП (чрезвычайного положения), которые, по закону, обязывают ее компенсировать потери всем пострадавшим.

Вместо этого было введено и за один день легализовано Госдумой в трех чтениях не существовавшее прежде в российском законодательстве понятие «режима повышенной готовности». На практике это обернулось «режимом самоизоляции», то есть «добровольным» пребыванием граждан дома. Одновременно были резко расширены полномочия региональных властей по полицейскому контролю, сопоставимые с тем, что предусмотрены режимами ЧС и ЧП.

Все это не было случайной импровизацией. В марте Кремль столкнулся с тем, что некоторые комментаторы назвали «идеальным штормом». В дополнение к растущей пандемии произошло громадное падение мировых цен на нефть. Экспорт нефти, наряду с экспортом газа и других минеральных ресурсов обеспечивает не менее половины российского ВВП.

Другим фактором обострения кризиса стала так называемая «конституционная реформа», запущенная в середине января после выступления Путина перед Федеральным собранием. Правительство было целиком отправлено в отставку в рамках маневра с целью добиться беспрецедентного усиления полномочий президента.

Более того, вносимые в Конституцию поправки превращают ее в оплот крайне правых консервативно-националистических ценностей, имеющих много сходного с тем, что характеризовало фашистские и авторитарные режимы 1930-х годов. В отчаянной попытке придать этим поправкам видимость легитимности Кремль собирался провести голосование 22 апреля. Теперь эта процедура, скорее всего, состоится 24 июня.

Все эти политические соображения, несомненно, сыграли немалую роль в стремлении власти как можно скорее вернуть на работу максимальное количество людей. Выступая 8 апреля на видеосовещании с губернаторами, президент Путин сказал: «Нельзя останавливать экономику… Сейчас нужно создать все условия для того, чтобы компании, организации, предприниматели возвращались в нормальный график работы».

В результате уже к 10 апреля в Москве и регионах сотни предприятий, далеко не всегда связанных с жизненно-необходимыми производствами, возобновили работу. Это стало важнейшим фактором, способствовавшим стремительному расширению масштабов пандемии в России в последующие недели. Именно период с середины апреля дал основной прирост показателей заражений и смертности от COVID-19 — они выросли более чем в 10 раз.

Символическим примером циничного отношения чиновников к людям стало совещание у губернатора Липецкой области Игоря Артамонова в первой половине апреля. На нем он советует своим подчиненным использовать химические реагенты, применяемые против клещей, для разгона людей на улицах во имя соблюдения «режима самоизоляции», невзирая на предупреждение: «а вдруг [жители] полягут?»

Полное безразличие к вопросам безопасности и здоровья трудящихся приняло особо острую форму в отношении работников медицины. В течение апреля и мая не прекращался поток сообщений о повсеместном нарушении их условий труда: нехватке или отсутствии средств индивидуальной защиты (СИЗ), неправильно проводимом перепрофилировании больниц для работы с больными COVID-19 и о нарушениях с оплатой с труда.

Десятилетия разрушительных сокращений в сфере здравоохранения создали условия, при которых больницы стали одним из главных источников заражений в стране. Глава Минздрава России Михаил Мурашко заявил на заседании Госдумы 13 мая, что в больницах возникло 400 очагов коронавируса, из-за чего туда опасаются приходить пациенты. Число погибших от COVID-19 российских медицинских работников одно из самых высоких в мире. «Список памяти», инициированный самим работниками здравоохранения, на 17 мая включал в себя 222 имени.

На этом фоне заявление Путина, сделанное в его выступлении 11 мая: «Мы выбрали путь сбережения жизни и здоровья людей и вместе здесь уже многого добились, многое сделали и многое одолели», — может быть воспринято только как сознательное и циничное издевательство над реальностью.

Политика «злостного пренебрежения» со стороны властей вызвала всплеск массового недовольства в рабочем классе. Самым значительным из них стал бунт в конце апреля рабочих «Газпрома» на Чаяндинском нефтегазоконденсатном месторождении в Якутии. Из 10,5 тысяч нефтяников-вахтовиков около трети были признаны больными коронавирусом. Только открытый протест и угрозы заставили руководство компании и административное начальство начать их эвакуацию.

Возрождение классовой борьбы на международном уровне и в самой России является первым этапом в развитии единой международной борьбы рабочих всех стран против системы прибыли. Борьба за права, здоровье и жизнь рабочего класса в условиях пандемии неразрывно связана с борьбой против капиталистического строя. Однако эта борьба поднимает фундаментальные вопросы политической и исторической перспективы.

Катастрофические последствия пандемии в отношении социального положения и здоровья народа являются прямым результатом реставрации капитализма на рубеже 1980-1990-х годов. Если аппараты искусственной вентиляции легких загораются, а больницы буквально разваливаются на глазах, то все это является результатом не вируса, а упразднения Советского Союза сталинистской бюрократией и последовавших затем десятилетий политики жесткой экономии под властью новой олигархии.

Российская олигархия боится того, что растущая оппозиция в российском и международном рабочем классе окажется наполнена политической программой социалистического интернационализма, основанной на уроках борьбы троцкистского движения против сталинизма. Именно по этой причине была инициирована мощнейшая государственная кампания клеветы против Льва Троцкого, одного из руководителей — наряду с Владимиром Лениным — Октябрьской революции и главного противника Сталина. По этой же причине власть подавляет все усилия по исследованию преступлений сталинизма. Мы призываем наших читателей в России и в бывшем Советском Союзе вступать с нами в контакт для обсуждения этих вопросов, а также приобретать и изучать книгу В защиту Льва Троцкого.

Loading