Данная серия статей, состоящая из восьми частей, была впервые опубликована Мировым Социалистическом Веб Сайтом в мае-июне 2008 года в связи с 40-й годовщиной всеобщей забастовки во Франции. На русском языке она появилась в январе-марте 2009 года. Мы воспроизводим эту серию без изменений, но с новым введением, учитывающим произошедшие с того времени события.
Часть 1, опубликованная 1 июня, описывает восстание студентов и всеобщую забастовку до момента ее наивысшего подъема в конце мая. Часть 2, опубликованная 5 июня, рассматривает вопрос о том, как Компартия Франции (ФКП) и контролируемый ею профсоюз ВКТ помогли президенту Шарлю де Голлю удержать ситуацию под контролем. Часть 3, опубликованная 6 июня, и часть 4, следующая ниже, рассматривают роль, сыгранную паблоистами.
Прикрытие для сталинизма
Хотя сталинисты из французской Компартии и профсоюза ВКТ ненавидели повстанческий дух молодежи и поэтому не выносили левые студенческие группы, которых они называли «гошистами» (левыми радикалами) и провокаторами, они вполне могли ужиться с ними в политическом смысле. Анархистские выходки Даниэля Кон-Бендита никак не угрожали диминированию сталинистов в рабочем классе. То же самое можно сказать и о маоистах, с их восторгами по поводу «культурной революции» в Китае и вооруженной борьбы как политической стратегии.
Паблоисты, со своей стороны, стремились избегать конфликтов со сталинистами. Они воздерживались от таких политических шагов, которые могли бы осложнить отношения между рабочим классом и сталинистским руководством и привести к ослаблению последнего. В самый разгар кризиса 1968 года, когда рабочие отвергли Гренельские соглашения, а в порядок дня встал вопрос о власти, JCR обеспечила сталинистам политическое прикрытие. Спустя двадцать лет после этих событий Ален Кривин и Даниэль Бенсаид опубликовали свои воспоминания о 1968 годе, в которых они попытались представить JCR в благоприятном свете, однако вместо этого разоблачили ее подлинную роль [11].
JCR приняла участие в обеих больших демонстрациях, организованных социал-демократами и сталинистами в разгар массового движения. Речь идет о массовом митинге на стадионе Шарлети 27 мая, созванном студенческим объединением UNEF, профсоюзом CFDT и социал-демократической ОСП; а также о массовой уличной демонстрации 29 мая, организованной сталинистской ФКП и профсоюзом ВКТ.
Цель митинга в Шарлети состояла в том, чтобы подготовить создание временного правительства под руководством опытного буржуазного политического деятеля Пьера Мендес-Франса, бывшего тогда членом ОСП. Задачей этого правительства стало бы обуздание стачки, восстановление порядка и подготовка новых выборов.
Даже часть правых масс-медиа была в тот момент убеждена в том, что только такое «левое» правительство способно спасти существующий порядок. Финансовая газета Les Echos сообщала 28 мая, что единственно возможный выбор лежит между реформой и революцией или, как выразилась газета, «анархией». В статье под заголовком «Нужно найти выход» редакция писала:
«Никто не готов и дальше кому-либо верить. До сего дня казалось, что ВКТ является бастионом порядка и дисциплины. Но и она расшатана плебейскими бунтовщиками, масштабы восстания которых оказались недооцененными. Вожди профсоюзов оказались отодвинутыми в сторону бастующими рабочими, которые уже не верят никаким обещаниям, от кого бы они ни исходили. Не говоря уже о правительстве... “Да реформе, нет беспорядку”, — как не очень удачно выразился недавно генерал [де Голль]. Сегодня налицо и реформа, и анархия в условиях, когда неясно, кто из них победит».
ФКП была вполне готова вступить в состав буржуазного правительства. Ее генеральный секретарь Вальдек Роше предложил 27 мая немедленно встретиться с Франсуа Миттераном, чтобы обсудить условия «замены голлистского режима народным правительством демократического единства на основе общей программы». Для людей, понимающих терминологию сталинизма, ясно, что «народное правительство демократического единства» означает буржуазное правительство, ориентированное на защиту капиталистической собственности.
Но ФКП опасалась, что Миттеран и Мендес-Франс могут сформировать правительство без участия Компартии. Поэтому совместно с профсоюзной конфедерацией ВКТ Компартия организовала 29 мая собственную демонстрацию под лозунгом «народного правительства». Этот лозунг некоторым образом отражал революционные настроения масс, хотя ФКП вовсе не думала брать власть путем революционного свержения капитализма, а хотела только войти в коалиционное правительство с Миттераном или с другим буржуазным деятелем во главе.
JCR участвовала в демонстрации ФКП-ВКТ под лозунгом «Да народному правительству! Нет Миттерану и Мендес-Франсу!», поддерживая таким образом маневры сталинистов. Кривин и Бенсаид следующим образом объясняли смысл этого лозунга своей партии:
«Данная формулировка была двусмысленной. Она противопоставляла народное правительство, которое можно было интерпретировать в качестве наиболее радикального выражения стачки и ее органов, правительству определенных политических фигур. Не отвергая полностью коалиционное правительство левых партий, лозунг нападал на те личности, которые не были напрямую связаны с рабочим классом и могли использовать свою независимость от существующих институтов в качестве основы для классового сотрудничества... Несмотря на свою целенаправленную неясность, формулировка “народное правительство”, не вдаваясь в детали, указывала в сторону правительства левых партий» [12].
Другими словами, формулировка, которой пользовалась JCR, была направлена на то, чтобы убедить «наиболее активные слои» рабочего класса в том, что левое буржуазное правительство, включающее в свои ряды ФКП, будет «результатом стачки и [деятельности] ее органов». Весьма интересное признание. Революционный кризис достиг апогея, ВКТ растеряла свой авторитет, де Голль исчез с политической сцены, — казалось бы, необходимо открыто и недвусмысленно указать дорогу вперёд. Вместо этого JCR нарочно играет двусмысленными фразами и неясностями. Она избегает ответа на решающий вопрос о власти в стране.
Требование «народного правительства», которое JCR скопировала у сталинистов, было весьма популярно в народе. Но этот лозунг оставался общим и ни к чему не обязывающим. Компартия понимала это требование как лозунг создания коалиционного правительства с участием социал-демократов и мелкобуржуазных радикалов, а его наиболее важной задачей являлась бы поддержка существующего порядка. Революционный захват власти был бесконечно далек от мышления ФКП. Паблоисты никак не оспаривали эту позицию, заняв место в фарватере сталинистов.
Что должна была делать JCR?
У JCR не было, конечно, достаточно поддержки, чтобы бороться за власть самой. Но в истории есть достаточно примеров того, как нужно действовать революционным марксистам, даже тогда, когда они находятся в меньшинстве, чтобы бороться за свою программу и завоевывать большинство рабочих на свою сторону.
В России в начале 1917 года Ленин и большевики имели гораздо меньше сторонников, чем меньшевики и эсеры. Но применяя умную и принципиальную стратегию, большевики сумели привлечь рабочий класс на свою сторону и в октябре взять власть. Когда Троцкий жил в ссылке во Франции с 1933 по 1935 годы, он проявлял активный интерес к работе французской секции Левой оппозиции и выдвигал детальные предложения относительно того, как она могла бы бороться за революционную программу, находясь в меньшинстве. Ключевой проблемой всегда был вопрос о политической независимости рабочего класса от реформистского (а потом и сталинистского) аппарата и курс на построение независимой революционной партии.
По возвращении из эмиграции в апреле 1917 года Ленин обрушился на двойственное отношение большевиков к Временному буржуазному правительству, в котором меньшевики и эсеры принимали прямое участие и входили в состав кабинета министров. Он настаивал на необходимости непримиримой оппозиции в отношении этого правительства и агитировал за программу, нацеленную на захват власти посредством Советов.
На основе этой программы большевики применили тактику, противопоставившую рабочих их реформистским вождям, и сумели, в конечном итоге, освободить рабочих от их влияния. Большевики потребовали, чтобы эсеры и меньшевики порвали с либералами и взяли власть в свои руки. Хотя эсеры и меньшевики оказались неспособными сформировать независимое от буржуазии правительство, Троцкий впоследствии следующим образом описывал этот эксперимент в Переходной программе: «Требование большевиков, обращенное к меньшевикам и эсерам: “порвите с буржуазией, возьмите в свои руки власть!” — имело для масс огромное воспитательное значение. Упорное нежелание меньшевиков и эсеров взять власть, так драматически обнаружившееся в июльские дни, окончательно погубило их во мнении народа и подготовило победу большевиков» [13].
В 1968 году JCR должна была решить, надо ли потребовать от ФКП и ВКТ, чтобы, основываясь на массовой мобилизации и всеобщей забастовке, они взяли власть в свои руки. Соединенное с систематической агитацией против соглашательской политики сталинистов в отношении буржуазных партий, это требование могло бы в огромной степени воздействовать на массы. Оно усугубило бы конфликт между рабочим классом и его сталинистским руководством и помогло бы рабочим порвать с ним политически. Однако паблоисты меньше всего хотели поставить сталинистов в затруднение подобным требованием. По мере того, как политический кризис накалялся, они все более ясным образом оказывали поддержку сталинистской бюрократии.
Все же в условиях, когда буржуазная пресса открыто писала о контрреволюционной роли сталинистов, паблоисты не могли попросту проигнорировать этот факт. В июне 1968 года Пьер Франк обвинил ФКП и ВКТ в том, что последние «предали десять миллионов забастовщиков в погоне за пятью миллионами избирателей». Он даже сравнил «предательство руководства ФКП» с историческим предательством германской Социал-демократической партии: «Если это руководство не повело себя так, как вели себя Носке и Эберт в 1918-19 гг., то лишь потому, что буржуазия до сих пор в этом не нуждалась. Но их поведение в отношении “ультралевых” не оставляет сомнения в том, что они готовы действовать подобным образом в случае необходимости» [14].
Однако в той степени, в какой JCR направляла все свое внимание и политическую энергию на уличные авантюры и объявляла, что студенты являются революционным авангардом, паблоисты избегали ключевого вопроса о построении нового революционного руководства в виде секции Четвёртого Интернационала. Они намеренно уходили от борьбы против преобладания сталинистов. Перспектива паблоистов — ликвидация собственной организации в структурах сталинизма, ставшая причиной раскола в Четвёртом Интернационале в 1953 году, — продолжала направлять их действия в 1968 году.
Они не призывали к расколу со сталинизмом, не боролись за построение Четвёртого Интернационала. Их политика, напротив, была построена на убеждении, что активизм студентов и молодежи может стихийным образом преодолеть предательство сталинистов и разрешить кризис руководства в рабочем классе. Таким образом JCR превратилась в наиболее важное препятствие, остановившее развитие настоящего революционного авангарда.
В 1935 году Лев Троцкий выдвигало идею создания комитетов действия во Франции, которые сопротивлялись бы Народному фронту. Последний он охарактеризовал как «коалицию пролетариата с империалистической буржуазией в лице Радикальной партии».
«Каждые двести, пятьсот или тысяча граждан, примыкающих в данном городе, квартале, заводе, в казарме, в деревне к Народному фронту, должны во время боевых действий выбрать своего представителя в местный Комитет действия», — писал он. К выборам в комитеты действия привлекаются не только рабочие, «но и служащие, чиновники, бывшие участники войны, ремесленники, мелкие торговцы и мелкие крестьяне. Таким образом, Комитеты действия как нельзя лучше отвечают задачам борьбы пролетариата за влияние на мелкую буржуазию. Но зато они чрезвычайно затрудняют сотрудничество рабочей бюрократии с буржуазией». Троцкий подчеркивал, что «дело идет не о формально-демократическом представительстве всех и всяких масс, а о революционном представительстве борющихся масс. Комитет действия есть аппарат борьбы». Они являются «единственным средством»«сломить антиреволюционное сопротивление партийных и синдикальных аппаратов»[15].
В 1968 году паблоисты переняли это требование создания комитетов действия. 21 мая, например, JCR распространила листовку, которая призывала создавать стачечные комитеты по месту работы и комитеты действия в университетах и жилых районах. Листовка призывала к созданию рабочего правительства и подчеркивала: «Власть должна вырасти из стачки и комитетов действия рабочих и студентов». Однако приспособление паблоистов к сталинистам и мелкобуржуазным радикалам лишило этот призыв его революционного содержания. Оторванное от построения нового революционного руководства, требование паблоистов попросту создавало радикальный шум вокруг совершенно оппортунистической политики [16].
Троцкий versus Пьер Франк
Пьер Франк не впервые играл подобную политическую роль. В 1935 году он подвергся резкой критике Троцкого за сходные действия и был, в конечном итоге, исключен из троцкистского движения. Вместе с Раймоном Молинье он был в то время руководителем группы, образовавшейся вокруг журнала La Commune. Этот журнал во имя «революционных действий» проповедовал объединение с центристскими движениями, в частности, с «Революционной левой» Марсо Пивера. Пивер был неисправимым центристом. Будучи мастером революционной фразы, он на деле выступал в качестве левого крыла правительства Народного фронта, возглавлявшегося Леоном Блюмом, которое удушило Всеобщую забастовку 1936 года.
Троцкий непримиримо выступил против центризма Пивера и маневров Молинье и Франка. «Суть тенденции Пивера заключается в следующем: принять “революционные” лозунги, но не довести их до необходимого вывода, то есть до разрыва с Блюмом и Жиромским (правым социал-демократом), до создания новой партии и нового Интернационала. Без этого все “революционные” лозунги остаются пустыми». Он осудил Молинье и Франка за их попытки «завоевать симпатии революционных левых своими личными маневрами, закулисными комбинациями и, прежде всего, отходом от наших лозунгов и нашей критики центристов» [17].
В другой статье Троцкий описывал позицию Молинье и Франка как политическое преступление. Он обвинил их в утаивании от рабочих своей программы и предоставлении рабочим «фальшивых паспортов. Это преступление!» Он утверждал, что защита революционной программы важнее, чем совместные практические действия. «”Массовая газета”? Революционные действия? Коммуны повсюду?.. Хорошо, очень хорошо... Но в первую очередь программа!» [18]
«Без революционной партии французский пролетариат ожидает катастрофа, — продолжал он. — Пролетарская партия может быть лишь международной. Второй и Третий Интернационалы превратились в крупнейшую преграду революции. Нужно создать новый Интернационал — Четвёртый. Мы должны открыто провозгласить необходимость в нем. Они — мелкобуржуазные центристы, которые спотыкаются на каждом шагу ввиду последствий собственных идей. Революционный рабочий может оказаться парализованным из-за своей привычной привязанности ко Второму или к Третьему Интернационалу, но когда он поймет правду, он сразу перейдет под знамя Четвёртого Интернационала. Поэтому мы должны дать массам программу в ее полноте. Неопределенные формулировки лишь помогают Молинье, который прислуживает Пиверу, который сам лишь прикрывает Леона Блюма. А этот в свою очередь поддерживает (фашиста) де ла Рока...» [19]
За тридцать лет, прошедших с того времени, Пьер Франк так и не сумел извлечь никаких уроков из своего конфликта с Троцким. В 1968 году он стоял даже еще правее, чем в 1935 году. На этот раз он пытался создать единство не только с центристами типа Марсо Пивера, но и с анархистами, маоистами и другими антипролетарскими течениями. Обвинение Троцкого по его адресу в «политическом преступлении» было еще более верным в 1968 году. Паблоисты выступали решающей преградой, мешающей рабочим и молодежи найти путь к революционному марксизму.
В конечном итоге они свалили ответственность за предательство сталинистов и за свой жалкий провал на рабочий класс. Спустя двадцать лет после событий Кривин и Бенсаид писали: «Слабость организованных революционных сил в начале движения можно объяснить преступлениями сталинизма и социал-демократии. Но если не впадать в грех сумасшедшего идеализма, то следует признать, что в искаженном виде эта слабость стала выражением более общего положения в рабочем классе, в его активных слоях, в его стихийном авангарде на заводах и внутри профсоюзов». Между динамикой борьбы и Компартией были противоречия, продолжают они, «но они оставались на заднем плане... Масса бастующих хотела контролировать социальный конфликт и скинуть гнет авторитарного режима. Но до революции дело еще не доходило» [20].
Спустя двадцать лет после этого Кривин выражался еще более откровенно. В своей автобиографии он пишет: «Конечно, в руководстве JCR мы не знали, как далеко зайдет это движение. Но мы хорошо понимали, куда оно не дойдет. Оно было восстанием в небывалом масштабе, но не революцией. Не существовало ни программы, ни надежных организаций, готовых взять власть» [21].
Такие аргументы типичны для паблоистского оппортунизма. В своей полемике с испанской ПОУМ Троцкий однажды описал ту «бессильную философию», которая «пытается примириться с поражениями как с необходимым звеном в цепи космического развития и полностью неспособна поставить, отказывается поставить вопрос о таких конкретных факторах, как программы, партии, личности, которые организовали эти поражения» [22].
LCR сегодня
Французский министр внутренних дел Раймон Марселен дважды объявлял о запрете JCR и ее наследницы Лиги коммунистов (Ligue communiste): 12 июня 1968 года, когда он распустил 12 левых организаций, и 28 июня 1973 года, после уличных стычек с полицией по окончании антифашистской демонстрации в Париже. Но после 1968 года более дальнозоркие элементы правящей элиты поняли, что LCR не представляет собой угрозы буржуазному режиму, и что на эту организацию можно положиться во время кризиса.
После спада революционной волны 1968 года LCR и сотрудничающие с ней организации стали плодотворным полем рекрутирования кадров для партий истэблишмента, буржуазной прессы, университетских кафедр и государственного аппарата. Бывших членов LCR сегодня можно найти на руководящих постах Социалистической партии (Анри Вебер [Henri Weber], Жульен Драй [Julien Dray], Жерар Филош [Gerard Filoche] и др.), среди профессоров философии (Даниэль Бенсаид) и в редакционных советах ведущих буржуазных газет.
Эдви Пленель, перешедший из рядов LCR на пост главы редакции известного официоза, газеты Le Monde, пишет в своих мемуарах: «Я не одиночка: нас десятки тысяч, тех, кто раньше активно участвовал в крайне левых группах, троцкистских и нетроцкистских, кто отверг радикальные установки и критически вспоминает свои иллюзии прошедшего периода, но кто все же лояльно вспоминает свое тогдашнее ожесточение и не скрывает чувство своего долга перед уроками, которые мы получили» [23].
Анархист Даниэль Кон-Бендит стал политическим советником и близким другом Йошки Фишера, министра иностранных дел Германии с 1998 по 2005 годы. Сегодня Кон-Бендит возглавляет парламентскую группу «Зеленых» в Европейском парламенте и стоит на правом крыле этой вполне правой партии.
В 1990 году маоист Ален Гейсмар стал директором французского Отдела инспекции национального образования, а затем занимал ряд постов в разных министерствах, которыми руководила Социалистическая партия. Газета Liberation также ведет родословную от маоизма. Она появилась на свет в 1973 году как маоистская газета под общей редакцией философа Жана-Поля Сартра.
Факт наличия огромного количества радикалов 1968 года, сделавших во Франции успешную карьеру, нельзя объяснить просто феноменом «возвращения блудного сына». Скорее это стало результатом мировоззрения паблоистов и их союзников, которые, несмотря на радикальные фразы, всегда проводили оппортунистическую политику, полностью уживавшуюся с буржуазным порядком.
Ввиду экономического и политического кризиса, гораздо более серьезного, чем в 1968 году, услуги LCR необходимы сейчас более чем когда-либо. Глобализация производства, международный финансовый кризис и повышение цен на нефть подорвали основы для социального компромисса во Франции — так же как и во всех других странах. Между тем ФКП и ВКТ являются сейчас бледной тенью самих себя в прошлом, а членами профсоюзов являются всего 7% рабочих. Социалистическая партия, которая была основана в ответ на события 1968 года и выступала в качестве важнейшей опоры буржуазного правления в течение трех прошедших десятилетий, расколота на враждующие фракции и быстро теряет влияние. Социальное напряжение достигло точки кипения, в течение последних 12 лет страну охватывает одна волна стачек и протестов за другой.
В этих условиях правящая элита нуждается в новой левой подпорке, способной дезориентировать значительное число рабочих и молодежи, потерявших надежду в отношении реформистских ответов на социальный кризис, чтобы таким путем не дать им повернуть в сторону революционной альтернативы. Именно в этом заключается роль новой «антикапиталистической партии», которую LCR намерена основать. Оливье Безансено, представитель LCR и протеже Алена Кривина, получил теплое и сочувственное освещение в прессе после последних выборов президента, на которых он завоевал полтора миллиона голосов.
Параллели между JCR 1968 года и проектом «антикапиталистической партии» LCR сегодня вполне ясны. Обе организации восхваляют Че Гевару, которого Безансено превозносит как важнейший пример для подражания. В прошлом году он даже написал о нем книгу. Схожим является также некритическое приспособление LCR к различным радикальным, мелкобуржуазным течениям. Согласно Безансено, новая партия открыта для «бывших членов политических партий, активистов из профессионального движения, феминистов, противников либерализма, анархистов, коммунистов и антинеолибералов». Вдобавок он открыто отрицает всякую историческую связь своего движения с троцкизмом. Такой беспринципной и эклектической партией, без ясной программы, можно легко манипулировать и направлять ее в направлении, служащим интересам правящего класса.
Уроки 1968 года представляют собой, таким образом, не просто исторический интерес. В тот момент революционного кризиса правящий класс сумел восстановить свой контроль и стабилизировать буржуазное правление при помощи сталинистов и паблоистов. Рабочий класс не даст обмануть себя во второй раз.
Продолжение следует
Примечания:
[11] Alain Krivine, Daniel Bensaid, Maisi!: 1968–1988: Rebelles et repentis, Montreuil: 1988.
[12] Ibid., pp. 39-40.
[13] Лев Троцкий, «Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала» // Бюллетень оппозиции, № 66-67, май-июнь 1938, с. 11; см. тж.: HYPERLINK "http://iskra-research.org/FI/BO/BO-66.shtml" http://iskra-research.org/FI/BO/BO-66.shtml.
[14] Pierre Frank, “Mai 68: première phase de la révolution socialiste française”
[15] Лев Троцкий, «Народный фронт и комитеты действия», 26 ноября 1935 г1935 г. // В кн.: Куда идёт Франция? См.: http://iskra-research.org/Trotsky/frantsiia/19351126.shtml (курсив автора).
[16] Jeunesse Communiste Révolutionnaire, “Workers, Students,” May 21, 1968.
[17] Leon Trotsky, «What is a ‘Mass Paper'?» in «The Crisis of the French section (1935-36),» New York: 1977, pp. 98, 101.
[18] Leon Trotsky, «Against False Passports in Politics,» ibid, pp. 115, 119.
[19] Ibid, pp. 119–120.
[20]. Krivine, Bensaid, ibid, p. 43.
[21] Alain Krivine, Ça te passera avec l’âge, Flammarion: 2006, pp. 103–104.
[22] Лев Троцкий, «Класс, партия и руководство».
[23] Edwy Plenel, Secrets de jeunesse, Editions Stock: 2001, pp. 21–22.