Русский

Пятьдесят лет вторжению войск Варшавского договора в Чехословакию

Часть 3: Вмешательство паблоистов

Это третья часть серии из четырех статей. Части первая и вторая были опубликованы, соответственно, 13 и 18 сентября.

События в Восточной Европе и Советском Союзе не могут быть объяснены без учета роли паблоистского ревизионизма в этом регионе на протяжении всего периода после окончания Второй мировой войны.

Паблоизм, названный по имени одного из его главных представителей Мишеля Пабло, возник как ревизионистский уклон внутри Четвертого Интернационала после войны. Выражая интересы растущего среднего класса, — который оказался в выигрыше от послевоенной стабилизации капитализма и подавления рабочего класса руками его старого бюрократического руководства, — паблоисты поставили под сомнение саму легитимность независимого существования Четвертого Интернационала. Шла ли речь о странах, где сталинисты стояли у власти, о передовых империалистических странах или об угнетенных колониальных и зависимых странах, — везде паблоисты выдвигали линию, отвергающую основополагающие принципы Четвертого Интернационала. Прежде всего это касалось вопроса о необходимости обретения политической независимости рабочим классом и строительстве Четвертого Интернационала как всемирной партии социалистической революции.

Полностью отказавшись от троцкистского анализа сталинизма, паблоисты приписывали сталинистской бюрократии революционную роль в Восточной Европе и Азии. Они полностью списали рабочий класс в качестве самостоятельной силы, утверждая, что «объективная социальная реальность» состоит «в основном из капиталистического режима и сталинистского мира» [1]. На основе такой оценки кадрам троцкистского движения не оставалось места для какой-либо самостоятельной роли. Четвертый Интернационал должен был быть ликвидирован и влиться в существующие в данной стране национальные массовые партии рабочего класса и угнетенных.

Что касается Восточной Европы и Советского Союза, то здесь паблоисты выдвинули концепцию «самореформы» бюрократии. Призыв Четвертого Интернационала к политической революции с целью свержения сталинистской бюрократии, восстановления рабочей демократии и возвращения к программе международной социалистической революции был вывернут паблоистами наизнанку. То, что они стали называть «политической революцией», должно было осуществиться не рабочим классом под руководством Четвертого Интернационала, а слоями самой сталинистской бюрократии, которая якобы проведет реформы в направлении мирного перехода от сталинизма к социализму. Роль рабочего класса (и троцкистского движения) сводилась, таким образом, к роли групп давления и поддержки, которые могут оказать помощь в том, чтобы сдвинуть влево предположительно реформистские фракции бюрократии.

Джеймс П. Кэннон

Против паблоистской тенденции выступили ортодоксальные троцкисты в Четвертом Интернационале, возглавляемые американской Социалистической рабочей партией (СРП — Socialist Workers Party). Паблоисты были исключены из Четвертого Интернационала в результате создания в 1953 году Международного Комитета Четвертого Интернационала (МКЧИ). В учредительном документе МКЧИ, «Открытом письме», Джеймс П. Кэннон, лидер СРП, следующими словами сформулировал основные принципы международного троцкизма:

«1. Смертельная агония капиталистической системы грозит разрушением цивилизации путем усугубляющихся депрессий, мировых войн и проявлений варварства, подобных фашизму. Сегодняшнее развитие атомного оружия особенно трагически подчеркивает эту опасность.

2. Падения в пропасть можно избежать, только заменив капитализм на социализм с плановой экономикой в мировом масштабе и таким путем возобновив спираль прогресса, сопутствовавшего капитализму в его ранний период.

3. Это может быть достигнуто только под руководством рабочего класса. Но рабочий класс сам сталкивается с проблемой кризиса руководства, хотя соотношение мировых социальных сил никогда еще не было столь благоприятным, как сегодня, для того, чтобы рабочие встали на путь, ведущий к завоеванию власти.

4. Чтобы организовать себя для выполнения мировой исторической задачи, рабочий класс в каждой стране должен создать революционную социалистическую партию по модели, развитой Лениным. Речь идет про боевую партию, способную диалектически сочетать демократию и централизм — демократию в принятии решений, централизм в их выполнении; а также руководство, контролируемое рядовыми членами, способными дисциплинированно наступать под огнем.

5. Главным препятствием этому является сталинизм, который привлекает рабочих, эксплуатируя престиж Октябрьской революции 1917 года в России, чтобы затем, предав их веру, бросить их в объятия социал-демократии, повергнуть их в апатию, либо отбросить назад к иллюзиям в отношении капитализма. Наказанием за это предательство является консолидация фашистских или монархических сил, возникновение новых войн, спровоцированных и подготовленных капитализмом. С момента своего основания Четвертый Интернационал в качестве одной из своих наиболее важных задач поставил цель свержения сталинизма в СССР и за его пределами.

6. Необходимость выработки гибкой тактики, перед которой стоят многие секции Четвертого Интернационала, а также партии и группы, сочувствующие его программе, с еще большей настойчивостью требует, чтобы они знали, как бороться с империализмом и его мелкобуржуазными агентурами (такими как националистские формирования или профсоюзные бюрократии), не капитулируя перед сталинизмом; и, наоборот, знали, как бороться со сталинизмом (который, в конечном счете, является мелкобуржуазным агентом империализма), не капитулируя перед империализмом» (см.: http://iskra-research.org/FI/Cannon/open-letter-1953.html).

Паблоизм отказался от всех этих принципов. Его программа представляла собой ликвидаторство по всей линии. Исторически он сложился в тот самый момент, когда сталинизм вступил в стадию своего смертельного кризиса. 1953 год, год раскола в Четвертом Интернационале, был также годом смерти Сталина и началом серии массовых выступлений рабочего класса по всей Восточной Европе, бросивших вызов сталинистской бюрократии. Три года спустя разоблачения Хрущева на XX съезде КПСС подтвердили троцкистский анализ контрреволюционной роли сталинизма.

Ведя работу по уничтожению Четвертого Интернационала, паблоисты сыграли ключевую роль в поддержке сталинистского правления и сохранении политического господства социал-демократии и профсоюзных аппаратов в передовых империалистических странах. Паблоисты стали важнейшим фактором в установлении и поддержании послевоенного капиталистического порядка.

Всякий раз, когда в Восточной Европе рабочий класс бросал прямой вызов сталинистской бюрократии, паблоистский Интернациональный Секретариат (ИС) стремительно и агрессивно вмешивался в события, сея иллюзии в «самореформу» бюрократии и стремясь не допустить создания секций Международного Комитета Четвертого Интернационала. Таким путем паблоисты сознательно саботировали развитие политической революции рабочего класса против бюрократии.

В 1968 году это вмешательство приобрело особенно заметный характер в Чехословакии. Не лишена трагической иронии истории роль — весьма важная, — которую сыграл Эрнест Мандель в действиях паблоистов в Восточной Европе. В 1940-е годы он, еще будучи убежденным троцкистом, внес немалый вклад в развитие Четвертым Интернационалом анализа событий в Восточной Европе.

Однако, капитулировав перед паблоизмом, Мандель стал фронтменом теории «самореформы» бюрократии. Прямо формулируя ориентацию на националистические крылья сталинистских бюрократий соответствующих стран, он заявлял:

«Оппозиция внутри компартий растет, опираясь на национальные чувства. Борьба за “национальный путь к социализму”, таким образом, становится в высшей степени прогрессивной и революционной ценностью, — в отличие от того, что происходит в западных странах, где патриотизм обычно открывает дорогу давно сложившемуся правому оппортунизму. Гомулка в Польше, Надь в Венгрии, завтра, возможно, Гернштадт или Аккерман в Восточной Германии, становясь в глазах масс символами борьбы за национальную эмансипацию [от СССР], создают благоприятные условия для возрождения популярности компартий (через их “национальные” уклоны) и дают возможность политической революции под руководством оппозиционного коммунистического руководства мобилизовать национальные чувства в свою пользу …» [2]

Все более безудержное приспособление и восхваление националистических сил станет наиболее характерной чертой поведения паблоизма в Восточной Европе и Советском Союзе, начиная с яростного антисемита и польского националиста Гомулки и кончая крайними националистическими группировками в Советском Союзе. Чехословакия не стала исключением. Там паблоисты восхваляли бюрократическое крыло Дубчека, который сознательно поощрял националистические настроения и раскол между чешскими и словацкими рабочими, проталкивая в то же время свой «национальный путь» к социализму, то есть прокапиталистические реформы.

Эрнест Мандель

Используя возможности для заграничных поездок (почти 700 тысяч граждан Чехословакии посетили капиталистические страны в период с января 1968 по апрель 1969 года), Интернациональный Секретариат сумел установить тесные связи с Петром Улем, который вскоре стал одним из лидеров диссидентского движения.

Уль посетил Париж в 1965 и 1967 году, где встречался с Аленом Кривином, лидером французских паблоистов. В октябре 1968 года Уль, работавший тогда преподавателем в техническом училище в Праге, создал группу численностью в 50-100 человек, которая объявила о политической ориентации на ИС. Вскоре они основали «Движение революционной молодежи». Им помогала Сибилла Плогштедт, приехавшая в Чехословакию из ФРГ на учебу. Плогштедт была членом группы западногерманских паблоистов GIM («Группа интернациональных марксистов»), которой руководил Якоб Монета. По словам одного биографа Эрнеста Манделя:

«Уль и его товарищи развернули бурную деятельность, в том числе организовав массовое участие в похоронах Яна Палаха в январе 1969 года. Палах был студентом, который поджег себя на Вацлавской площади в знак протеста против русских и умер от ожогов. Плогштедт попросила Манделя поскорее прислать трафаретную машину… С помощью Якоба Монеты Мандель договорился о посылке устройства в Прагу. Уль и Мандель несколько раз встречались в Берлине и обсуждали проблемы, стоявшие перед чешской антисталинской оппозицией» [3].

Несколько месяцев спустя правительство расправилось с группой Уля. Плогштедт, Уль и некоторые другие были арестованы. Через год они были приговорены к тюремному заключению (Плогштедт — на два с половиной года, Уль — на четыре года). После освобождения из тюрьмы Уль стал одним из ведущих диссидентов Чехословакии. Он был из первых подписантов знаменитой «Хартии-77», одного из самых важных документов чехословацкого и восточноевропейского диссидентского движения. В последующие годы он тесно сотрудничал с Вацлавом Гавелом. Уль помогал редактировать новостной бюллетень «Хартии-77» и стал одним из авторов книги Власть безвластных (The Power of the Powerless) — сборника эссе ведущих чехословацких диссидентов.

Петр Уль

Уль начал свое эссе «Альтернативное сообщество как революционный авангард» с изложения квази-троцкистской оценки необходимости политической революции в Восточной Европе и социальной революции на Западе (ни одним словом не упоминая ни Троцкого, ни Четвертый Интернационал). Он выдвинул паблоистскую концепцию «самореформы» бюрократии как основу и отправную точку для политической революции и «системы самоуправления». Эта последняя идея особенно продвигалась Эрнестом Манделем в качестве модели для подлинно социалистической организации в Восточной Европе.

Уль заявил, что «альтернативное сообщество», — а совсем не политическая партия рабочего класса, не говоря уже о Четвертом Интернационале, — было «революционным авангардом» политической революции. Это «альтернативное сообщество» должно оставаться политически недифференцированным. Уль настаивал на его «открытости», при этом он восхвалял «революционных католиков» в чехословацком «подполье». Он писал:

«Только сообщество, состоящее как из неформальных, так и институционализированных групп, обладающих опытом в действии и на практике, может стать новым типом авангарда, способным по-настоящему выразить основные интересы угнетенного общества. В таком революционном авангарде различные альтернативные ассоциации могут объединять свои силы неформальным образом. Такие революционные объединения не исключают организации различных групп и, возможно, даже политических партий. Напротив, такие группы, часто в связи с другими группами, могут играть важную роль в антибюрократической борьбе» [4].

Подобная аргументация, начисто лишенная какого-либо классового анализа социальных и политических тенденций, открывала путь для сотрудничества не только с фракциями бюрократии, но и с наиболее правыми националистическими силами. Открытое сотрудничество с националистическими и даже фашистскими силами внутри политически аморфных диссидентских движений по всей Восточной Европе и в СССР, — в частности, в период горбачевской «перестройки», — стало отличительной чертой политики паблоизма.

Проводя линию «все сойдет», паблоисты и их помощники в Восточной Европе поддерживали прокапиталистические тенденции в диссидентском движении, бросавших вызов сталинистской бюрократии справа, и помогали создавать идеологическую и политическую основу для восстановления капитализма. Тем временем левые слои интеллигенции и рабочего класса оказались дезориентированы и подчинены правым силам.

Практически все ведущие представители и соратники паблоизма, будь то Чехословакия, Польша или СССР, оказались, в конце концов, в роли советников сталинистской бюрократии в ходе капиталистической реставрации конца 1980-х — начала 1990-х годов. Петр Уль, например, стал советником «Гражданского форума» Вацлава Гавела, который в рамках «круглого стола» осени 1989 года обсуждал условия и пути восстановления капиталистической собственности и разрушения Чешской и Словацкой Социалистических Республик. Уль в этом смысле — лишь один пример из многих. (См. тж.: «Капиталистическая реставрация в России: Итоги».

Продолжение следует.

Примечания:

[1] Quoted in: David North, The Heritage We DefendContribution to the History of the Fourth International, Mehring Books 2018, p. 184.

[2] Quoted in Ibid., pp. 309-310.

[3] Jan Willem Stutje, Ernest Mandel. A Rebel’s Dream Deferred, Verso 2009, p. 176.

[4] Petr Uhl, “The alternative community as revolutionary avant-garde” in The Power of the Powerless. Citizens against the State in Central Eastern Europe, ed. by Vaclav Havel et al. Routledge 2016, p. 197.

Loading