Пятьдесят лет назад, 20 июля 1969 года, — в 16 часов 17 минут по американскому восточному летнему времени, — Нил Армстронг и Эдвин (Базз) Олдрин стали первыми людьми, высадившимися на поверхности Луны. Телевизионная аудитория примерно в 650 миллионов человек наблюдала за тем, как два астронавта космического корабля «Аполлон-11» выбрались из спускаемого лунного модуля и стали первыми людьми, ступившими на другой небесный объект нашей солнечной системы.

Четыре дня спустя Армстронг, Олдрин и Майкл Коллинз завершили свою миссию, совершив успешную посадку в Тихом океане, после чего благополучно вернулись домой из своего путешествия протяженностью в 240 тыс. миль (387 тыс. км) к ближайшему соседу Земли.

Полвека спустя первая посадка на Луну остается эпохальным научным, техническим и организационным достижением. Это вдохновляющее доказательство двух могущественных истин, которые в нынешнюю эпоху подвергаются постоянным нападкам реакционных и иррационалистических течений — от религиозного фундаментализма до постмодернизма. 1) Человеческий разум способен познавать мир, развивая научное знание о его неотъемлемых закономерностях и объективных свойствах. 2) Используя технологии, основанные на науке, и с помощью социально организованных общих усилий человечество может использовать природу в своих интересах.

Еще находясь в космосе, когда «Аполлон-11» приближался к Земле, перед входом в плотные слои атмосферы, — возможно, самого опасного этапа рискованной миссии, — Армстронг высказал ряд мыслей. Он, прежде всего, отдал дань уважения «гигантам науки, чей вклад предшествовал этим усилиям», а также выразил «особую благодарность всем тем американцам, которые построили космический корабль; кто сконструировал, спроектировал, испытал и вложил свои сердца и все свои способности в этот корабль...»

Коперник, Галилей, Кеплер, Ньютон, Фарадей, Максвелл, Эйнштейн, — все это были интеллектуальные пионеры, проложившие дорогу высадке на Луну. За ними следует множество блестящих инженеров, которые разрешили бесчисленные технические проблемы, связанные с реализацией самого процесса путешествия от Земли до поверхности Луны и обратно, состоявшего из семи стадий.

Вот как Чарльз Фишман описывал в своей недавно вышедшей книге ситуацию в мае 1961 года, связанную с программой «Аполлон», когда президент Джон Ф. Кеннеди поставил задачу осуществить посадку на Луну до конца десятилетия:

«У НАСА не было ракет для запуска астронавтов на Луну, не было достаточно компактного компьютера, который был бы способен управлять движением космического корабля к Луне, не было скафандров, которые можно было бы надеть, а также не было космических аппаратов, которые могли бы совершить посадку на поверхность (не говоря уже о лунной машине, которая позволяла бы астронавтам передвигаться по поверхности и исследовать ее), не было сети промежуточных станций слежения, чтобы поддерживать общение с астронавтами в пути. В день произнесения Кеннеди своей речи ни один человек никогда не открывал люк в космос и не выходил туда; никогда еще два пилотируемых космических корабля не были в космосе вместе и никогда не пытались состыковаться друг с другом. Никто не имел никакого реального представления о том, на что похожа поверхность Луны, и какой тип спускаемого аппарата она будет способна выдержать...» (Charles Fishman, One Giant Leap, 2019 Simon & Schuster, p. 6)

До этого момента человеческий опыт пребывания в космосе был ограничен полетом советского космонавта Юрия Гагарина в пределах ближайшей земной орбиты и суборбитальным полетом американского астронавта Алана Шепарда в апреле и мае 1961 года соответственно.

Однажды начавшись, программа «Аполлон» стала огромным социальным предприятием, поглощавшим более половины расходов на исследования и разработки в Соединенных Штатах. Это было в три раза больше «Манхэттенского проекта» — проекта создания атомной бомбы, и в десять раз больше, чем те усилия, которые потребовались для строительства Панамского канала. Для сравнения Фишман указывает на следующие показатели:

«В течение трех пиковых лет работы в рамках программы “Аполлон” по реализации миссии на Луну было вовлечено больше американцев, чем количество солдат, воевавших во Вьетнаме. В 1964 году на “Аполлон” работало уже 380 тысяч человек, а во Вьетнаме было развернуто всего 23 300. В 1965 году на “Аполлон” работало 411 тысяч человек, а во Вьетнаме находилось 184 300 американских солдат. Даже в 1966 году, когда американские войска во Вьетнаме удвоились до 385 300 человек, в самих США на “Аполлон” работало 396 тысяч американцев...

За три пиковых года работы НАСА — 1964, 1965, 1966 — количество сотрудников и подрядчиков в НАСА и программе “Аполлон” было больше, чем в любой компании из списка Fortune 500, за исключением General Motors, стоявшей в списке на 1-м месте с более чем 600 тыс. рабочих. НАСА было больше, чем Ford, GE и US Steel» (ibid., p. 21).

Фишман подсчитал: «Каждый час космического полета требовал более 1 миллиона часов работы на земле — поразительный уровень подготовки».

Один из парадоксов программы «Аполлон» заключался в том, что тот же политический императив, который дал толчок ее развитию, — конфликт периода «холодной войны» между Соединенными Штатами и Советским Союзом, — создал условия для ее упадка и окончательного закрытия. В то же время огромные технологические достижения при капитализме постоянно ставились на службу целям войны и разрушения.

Первоначальные успехи советской космонавтики, начиная с запуска околоземного спутника в 1957 году и вплоть до первого полета человека, Юрия Гагарина, в космос в 1961 году, были восприняты империализмом США в качестве смертельной угрозы. Ракеты, которые могли бы вывести спутники на орбиту, могли также нести атомное оружие.

Свою компанию за президентский пост в 1960 году Кеннеди проводил с призывом ликвидировать «ракетное отставание» от Советского Союза. Он огласил свое послание в Конгрессе, призывая к высадке на Луну спустя всего лишь месяц после унизительного разгрома в бухте Свиней на Кубе, когда поддерживаемые США экспедиционные силы кубинских эмигрантов были побеждены и вынуждены были капитулировать перед режимом Кастро, опиравшегося на поддержку Советского Союза.

Кеннеди и его вице-президент Линдон Джонсон, продолживший после убийства Кеннеди в 1963 году курировать программу «Аполлон», были заинтересованы, прежде всего, в обладании политическими и стратегическими преимуществами в «космической гонке» против СССР. Луна была приоритетом по чисто земным причинам, не имеющим ничего общего с историческим характером прилагаемых усилий или их научным значением.

Сравнительные данные о занятости в НАСА и развертывании вооруженных сил США во Вьетнаме показательны: к 1967 году требования эскалации войны поглотили столько американских ресурсов, что социальные реформы, начатые в рамках программы Джонсона «Великое общество», а также программа покорения Луны, инициированная Кеннеди, получили чувствительный удар.

Более того, после того, как высадка на Луну состоялась, что позволило Соединенным Штатам одержать огромную пропагандистскую победу над Советским Союзом, лидеры американского империализма потеряли к этой программе всякий интерес. Все шесть посадок на Луну были осуществлены в течение трехлетнего периода, в течение первого срока полномочий президента США Ричарда Никсона. После 1972 года, — будучи политически дискредитирован Уотергейтским скандалом, столкнувшись с угрозой поражения во Вьетнаме и растущим глобальным экономическим кризисом, коренившимся в относительном упадке американского капитализма, — Никсон отказался от космической программы, отвергнув предложения о создании постоянной базы на Луне или о любых дальнейших полетах. Его преемники последовали его примеру.

Эта история наводит на мысль о другом парадоксе: хотя программа «Аполлон» добилась исторических достижений с использованием технологий, которые сегодня считались бы примитивными, огромные достижения науки и техники за последние 50 лет не привели к возобновлению пилотируемого исследования Солнечной системы или даже Луны.

Бортовой компьютер «Аполлона», управлявший движением космического корабля согласно вводимой астронавтами программе, был первым вычислительным устройством, использовавшим интегральные схемы. Все предыдущие компьютеры были построены на транзисторах, слишком громоздких и ненадежных для использования в космосе. Память бортового компьютера составляла всего 73 килобайта, включая лишь 3840 байт оперативной памяти (RAM), что меньше, чем у современной микроволновой печи, управление которой осуществляется микропроцессором.

Программа «Аполлон» способствовала цифровой революции, в частности, благодаря разработке высокоточного производства интегральных микросхем стало возможным повысить надежность микросхем от уровня авиационного стандарта, составляющего один отказ на 10 тысяч операций, до потрясающего уровня — одного отказа на 312 миллионов операций — для чипов, используемых в бортовых компьютерах и других системах НАСА.

Научные и технологические достижения за последние полвека позволили НАСА совершить выдающиеся достижения в области беспилотных исследований. Роботизированные космические зонды достигли каждой планеты и дали за последние 40 лет больше новых знаний о Солнечной системе, чем за всю предшествующую историю.

Однако в пилотируемых космических исследованиях НАСА ограничилась рамками работ на околоземной орбите. Все усилия были сосредоточены на использовании космических «шаттлов», которые занимались доставкой тяжелых военных спутников-шпионов на соответствующие орбиты, а также строительством Международной космической станции (МКС). После катастрофы «шаттлов» «Челленджер» в 1986 году и «Колумбия» в 2003 году эти транспортные космические аппараты многоразового использования, при строительстве которых были использованы к тому времени чрезвычайно устаревшие технологии, были выведены из эксплуатации. Сегодня американские астронавты поднимаются на Международную космическую станцию на российских ракетах, а американская ракета существует лишь в чертежах.

Происходящее сейчас возрождение космической деятельности является результатом усиления геополитической напряженности. Соединенные Штаты, Россия, Китай, Индия, Франция, Великобритания, даже Израиль и Иран — все занялись ускоренными запусками ракет и развертыванием собственных спутников. Как и в «космической гонке» 1960-х годов этими инициативами движет прямая конкуренция соперничающих держав, которые рассматривают космос в качестве стратегической «высоты» в следующей серии мировых войн.

Администрация Трампа, как и в любой другой сфере, выражает это стремление самым грубым образом. Президент с гордостью объявляет о создании военного подразделения Космических сил, которое первоначально должно было действовать как подразделение ВВС, но явно намеревается стать крупным военным учреждением, обладающим особыми правами. Это решение является прямым нарушением международного консенсуса, установленного в 1958 году после запуска первого околоземного спутника, согласно которому космос не должен стать театром военных действий. Все существующие капиталистические державы отказываются соблюдать эту традицию, разрабатывая, например, ракеты для уничтожения спутников, которые их соперники используют для получения данных глобального позиционирования и для других видов поддержки военных операций.

В этом отношении, как это уже является обычным делом для Трампа, деньги будут отданы в руки немногих избранных. Десятки частных компаний стремятся предложить свои услуги в качестве субподрядчиков для нового космического натиска США и хотят нажиться на новой сфере растущих федеральных закупок.

Даже в период расцвета программы «Аполлон» существовала внутренняя борьба между капиталистической погоней за прибылью и стремлением к безопасности в космосе. Следующую мрачную шутку приписывали различным астронавтам — Алану Шепарду, Джону Гленну или Гасу Гриссому: «Моя жизнь зависит от 150 тысяч единиц оборудования, каждое из которых куплено по самой низкой цене». Гриссом погиб в результате трагического пожара, унесшего в январе 1967 года жизни трех астронавтов.

Сегодня стремление к прибыли проявляет себя более беззастенчивым и пагубным образом. В середине июля газета Wall Street Journal сообщила об атмосфере золотой лихорадки, вызванной призывом Трампа к возобновлению миссии на Луну к 2024 году (до окончания второго президентского срока). Газета цитирует одного адвоката частного космического предприятия Рика Тамлинсона. «Если правительство собирается направить миллиарды долларов для возвращения на Луну, — говорит г-н Тамлинсон из SpaceFund, — оно должно продвигать инициативы частного сектора на этом пути. Иначе я сочту это провалом — и так же решит история».

Таким образом, если человечество вернется на Луну, но при этом ни одна корпорация не получит от этого прибыли, то это станет провалом. Как емко выражено здесь обвинение капитализму, прозвучавшее из уст одного из его пропагандистов.

Подобно всем исторически прогрессивным задачам, успехи человечества в космосе зависят от преодоления барьеров, воздвигнутых системой прибыли — частной собственности на средства производства и разделения мира на конкурирующие и соперничающие национальные государства. Другими словами, успех в этом направлении зависит от развития независимого движения мирового рабочего класса, опирающегося на социалистическую программу.