Правящий класс Германии использует 65-ю годовщину создания немецкой армии (Бундесвера) для активизации своего агрессивного стремления восстановить традиции милитаризма. В интервью программе телеканала ARD Morgenmagazin министр обороны Аннегрет Крамп-Карренбауэр призвала к значительному увеличению военных расходов, несмотря на пандемию коронавируса. Средства массовой информации усиливают пропаганду милитаризма и войны, а представители всех парламентских партий выступили с официальными заявлениями, в которых объявили о своей полной поддержке армии.

В своей речи в ознаменование 65-й годовщины основания Бундесвера президент Франк-Вальтер Штайнмайер попытался скрыть милитаристские корни и воинственный характер армии и представить ее гарантом свободы, демократии и мира. Его заявление о том, что Бундесвер не имеет ничего общего с «нездоровой ролью германского милитаризма» и преступным наследием Вермахта, столь же бесчестно сегодня, как и 65 лет назад.

При своем основании 12 ноября 1955 года Бундесвер был назван «новым Вермахтом» и не без оснований. Он был переименован только в 1956 году. Все 44 генерала и адмирала, приведенные к присяге к 1957 году, были выходцами из гитлеровского Вермахта, прежде всего из Генерального штаба армии. Из 14 900 профессиональных военных, которые составляли офицерский корпус в 1959 году, 12 360 были офицерами Вермахта, а 300 человек входили в руководство СС.

Правящий класс в течение длительного времени пытался скрыть факт этой преемственности. Однако с тех пор, как немецкое федеральное правительство объявило на Мюнхенской конференции по безопасности 2014 года о снятии ограничений со своих вооруженных сил, мрачные традиции, соответствующие цвету униформы войск СС 3-го Рейха, все отчетливее стали проявляться в линии поведения немецкой правящей элиты и военных. Как это было во времена Германской империи и при нацистах, вооруженные силы должны стать центральным элементом общества, а Бундесвер преобразован в военную машину, способную защищать интересы германского империализма во всем мире.

Речь Штайнмайера не оставила по этому поводу никаких сомнений. Бундесвер «является выражением и важнейшим инструментом нашей воли к самоутверждению, — заявил Штайнмайер. — Несмотря на все изменения, произошедшие за последние десятилетия, необходимость в Бундесвере останется для нашей страны и на будущее». Далее он пояснил, что при этом имел в виду: война за границей и развертывание крупных военных формирований внутри страны.

«Никогда прежде Бундесверу не приходилось брать на себя столь широкомасштабную ответственность в форме объединенных усилий с нашими союзниками в Центральной и Восточной Европе, развертывании войск за рубежом, от Балкан до Афганистана и Мали, и от Ирака до Индийского океана, а также обороны, в том числе в киберпространстве, и поддержки в случае национальных кризисов, как это происходит сейчас во время пандемии», — заявил Штайнмайер.

Штайнмайер уже сыграл ведущую роль в возрождении германского милитаризма, будучи министром иностранных дел. На Мюнхенской конференции по безопасности 2014 года он отметил, что Германия слишком велика и слишком сильна экономически, чтобы просто «комментировать положение дел в мировой политике со стороны». Теперь он считает своей задачей продвигать политику войны дальше и навязывать ее вопреки широко распространенной оппозиции среди населения.

Европа «также и при президенте Байдене не будет иметь для США такого значения, как раньше, — добавил Штайнмайер. — Что касается политики безопасности, то я считаю, что наша страна несет двойную ответственность». Под этим он имел в виду развитие независимой великодержавной политики для Европы под руководством Германии и усиление роли Берлина в НАТО. «Для Германии создание ЕС, способного принимать меры в области оборонной политики, столь же актуально, как и расширение европейской опоры в НАТО», — продолжил Штайнмайер. Германия должна «сделать все, чтобы сделать Европу сильной».

Для финансирования этой политики «большая коалиция» [ХДС/ХСС плюс социал-демократы]\ планирует дополнительно увеличить военный бюджет, который в прошлом году уже вырос на 10 процентов. «Наши расходы возрастут», — признал Штайнмайер. Солдаты «имеют право на получение наилучшего снаряжения, которое может предоставить им страна, вооружения, которое обеспечивает им наилучшую защиту и позволяет им выполнять миссию, определенную сферой наших политических интересов».

Задача ставится, по сути, та же, что и при германском императоре и нацистской диктатуре: военное обеспечение экономических и геостратегических интересов германского империализма по всему миру. Пропаганда, оправдывающая это, звучит так: «Нам нужен Бундесвер, потому что Германия должна взять на себя ответственность за свою безопасность, потому что мы взяли на себя ответственность за наших соседей и союзников, так же как они берут на себя ответственность за нашу безопасность; потому что мир вокруг нас меняется, и не всегда так, как нам хотелось бы…»

Правящий класс хорошо понимает, что после двух катастрофических мировых войн в прошлом веке возвращение к политике милитаризма и войны столкнется с широкой оппозицией среди населения. «Война, сражения, мужество, ранения, травмы, смерть, немцы в армии, не говоря уже о немцах, воюющих в других странах, — это темы, которые мы предпочитаем скрывать. Мы не любим говорить об этих вещах, а когда мы это делаем, то обычно выражаем критическое отношение к этому», — посетовал Штайнмайер. Затем он угрожающе добавил, что существует «взаимном непонимание между военными и обществом. Мы не можем просто смириться с таким положением дел».

Штайнмайер и правящий класс требуют, чтобы все население стало идентифицировать себя с милитаризмом. Опыт «солдат, которые… несут службу в боевых условиях, где они были ранены физически или психологически… является частью нашего опыта. Их битвы — это наши битвы, хотя бы потому, что здесь, в Германии, царит мир, — заявил Штайнмайер. — Это не единственное из того, что мы можем ожидать от нашего общества. Общество должно взять на себя за это ответственность. Общество обязано проявить к этому сочувствие и интерес».

Смысл этих заявлений очевиден. Как и накануне Первой и Второй мировых войн любое противодействие войне должно быть объявлено преступлением. Вместо неприятия войны следует возродить культ солдат и героев. Штайнмайер вспомнил о том, как он в 2007 году участвовал в качестве министра иностранных дел в церемонии чествования трех немецких солдат, погибших в Афганистане. «Я никогда не встречал никого из тех троих, — сказал он. — Но я стоял перед их гробами в Кундузе, где двое их товарищей стояли в почетном карауле… Мы все обязаны помнить о них с уважением и благодарностью».

Речь Штайнмайера — это предупреждение. Он может на словах дистанцироваться от Вермахта и нацистов. Однако содержание того, что он говорит и делает, показывает, что правящая элита придерживается тех же самых традиций. Она реагирует на углубляющийся кризис капитализма и растущее сопротивление рабочего класса, поворачивая в сторону милитаризма и фашизма, как это было в 1930-е годы.

Уже в сентябре 2017 года, после того как представители крайне правой партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) оказались в Бундестаге, Штайнмайер использовал свое выступление в парламенте по поводу Дня германского единства для продвижения политического сотрудничества с правыми экстремистами. Затем, в конце ноября 2017 года, он пригласил тогдашних лидеров АдГ Александера Гауланда и Алис Вайдель во дворец Бельвю для переговоров. Милитаризация и наращивание военных приготовлений, которые Штайнмайер провозгласил сейчас в том же самом месте, не только не ослабят, а еще больше укрепят фашистские силы, в том числе в Бундесвере.