В июле исполняется 100 лет с тех пор, как в шанхайской школе для девочек открылся учредительный съезд Коммунистической партии Китая (КПК). Вдохновленный русской революцией 1917 года, этот съезд стал событием всемирно-исторического значения, ознаменовавшим важнейший поворотный пункт в долгой борьбе китайского народа против классового гнета и империалистического господства.

Революционные концепции, которые лежали в основе создания КПК 100 лет назад, находятся в резком противоречии с лицемерием и фальсификациями, характерными для официальных празднований столетнего юбилея. Нынешние помпезные мероприятия направлены на то, чтобы улучшить публичный образ партии и, в частности, президента Си Цзиньпина.

Китайское телевидение наводняют телесюжеты, рассказывающие об истории партии. На местах, в городах и поселках по всей стране проводятся семинары. Поощряется «красный туризм», когда партийные заводские ячейки и местные клубы субсидируют посещение мест, связанных с историей КПК, включая место рождения Мао Цзэдуна. Кинотеатры обязаны два раза в неделю показывать фильмы, прославляющие КПК, а театры презентуют постановки так называемых революционных опер. Повсюду расклеены восемьдесят новых лозунгов, таких как «Следуй за партией вечно!» и «Никакая сила не может остановить марш китайского народа!»

Все лозунги и заявления вещают о китайском национализме и роли КПК в прекращении унизительного подчинения Китая в XIX и XX веках империалистическим державам и в построении китайской нации. Школьники должны написать эссе о «Китайской мечте» Си превратить Китай в великую державу на международной арене. Платные классы образования для взрослых предлагают скидку тем студентам, кто напишет эссе, восхваляющее маоистскую идеологию и «Мысль Си Цзиньпина о социализме с китайскими особенностями для новой эры».

За этой националистической феерией кроется явная нервозность в аппарате КПК по поводу того, что столетняя дата станет поводом поставить под сомнение фальшивый нарратив, который составляет официальную историю партии. 9 апреля Центр отчетности по незаконной и нездоровой информации, — подразделение аппарата полицейского контроля над интернетом, — добавил новый уровень фильтров к своему и без того обширному механизму цензуры, объявив о новом средстве для борьбы с «историческим нигилизмом». Гражданам рекомендуется сообщать в органы о публикациях в интернете, которые якобы искажают историю КПК, нападают на ее руководство или идеологию или «клевещут на героических мучеников».

У чиновников есть веские основания для беспокойства, особенно в условиях, когда широко распространено отвращение к коррумпированной бюрократии КПК, которая открыто представляет интересы самых богатых слоев населения. Все официальное празднование построено на очевидной лжи о том, что партия осталась верна своим основополагающим принципам. На самом деле КПК давно отказалась от программы социалистического интернационализма, на которой она была основана.

23 июля 1921 года — а не 1 июля, ошибка, которую КПК так и не исправила, — учредительный съезд Коммунистической партии Китая открылся в общежитии Женского лицея Боуэна во французской концессии Шанхая. Чуть позже съезд перебрался в частный дом. Присутствовало 12 делегатов — по два от Шанхая, Пекина, Уханя, Чанши и Цзинани, — а также два представителя Третьего Интернационала или Коминтерна: Хенк Сневлит, известный как Маринг, и Владимир Нейман, известный в Китае как Никольский. Также принимал участие специальный представитель Чэнь Дусю, который не смог присутствовать лично, но был избран первым председателем КПК.

В то время как нынешняя пропаганда КПК представляет этот съезд внутренним китайским делом, на самом деле основание Коммунистической партии в Китае, как и в других странах, отразило огромное международное влияние русской революции октября 1917 года и создания первого рабочего государства Коммунистической партией во главе с Владимиром Лениным и Львом Троцким. Манифест учредительного конгресса Третьего Интернационала в марте 1919 года содержал прямое обращение к массам в колониальных странах, провозглашая: «Колониальные рабы Африки и Азии! Час пролетарской диктатуры в Европе пробьет для вас как час вашего освобождения».

Интеллигенция и молодежь Китая, искавшие средства борьбы с полуколониальным угнетением страны, сочли этот призыв чрезвычайно привлекательным. Китайская революция 1911 года сделала Сунь Ятсена, создавшего буржуазно-националистический Гоминьдан, временным президентом «Китайской Республики». Но он не смог объединить страну или положить конец империалистическому господству. Более того, после Первой мировой войны крупнейшие державы-победительницы на Версальской мирной конференции в 1919 году одобрили претензии Японии на провинцию Шаньдун, захваченную у Германии. Когда это решение стало достоянием общественности, оно вызвало массовые протесты и забастовки, начавшиеся 4 мая 1919 года. То, что стало известно как «Движение 4 мая», возникло из антиимпериалистических настроений, но привело к гораздо более широкому интеллектуальному и политическому брожению, в котором Чэнь Дусю и его близкий сотрудник Ли Дачжао сыграли ведущие роли.

В недавней статье, опубликованной государственным информационным агентством «Синьхуа» в серии «Уроки столетия КПК», говорится, что целью создания партии в 1921 году было «великое омоложение китайской нации». Статья продолжает: «[КПК] берет на себя исторические задачи по спасению страны, ее возрождению, обогащению и расширению ее возможностей; всегда будет авангардом китайской нации и китайского народа; создаст исторический памятник, на котором будут отмечены его великие достижения на протяжении тысячелетий».

Это восхваление китайского национализма совершенно чуждо концепциям, которыми руководствовались при создании КПК, — партии, возникшей под влиянием русской революции и деятельности Третьего Интернационала в Китае. Молодые люди и интеллигенты, которые вышли из «Движения 4 мая», чтобы создать партию, обрели понимание того, что борьба с империализмом неотделима от международной борьбы за свержение капитализма и построение социализма. Целью борьбы была мировая социалистическая революция, а не реакционная националистическая концепция — «омоложение китайской нации», — которая является центральным элементом «мечты» Си.

В документах первого съезда КПК 1921 года были разработаны основные принципы партии: свержение капитализма рабочим классом и установление диктатуры пролетариата, ведущей к уничтожению классов, упразднение частной собственности на средства производства и единство с Третьим Интернационалом.

Любое объективное изучение КПК сегодня разоблачает утверждение о том, что партия продолжает бороться за эти цели. КПК сегодня — не партия пролетариата, а орудие бюрократического аппарата, правящего Китаем. Даже по собственным официальным данным КПК, рабочие составляют всего 7 процентов членов партии. В составе партии в подавляющем большинстве преобладают государственные чиновники, ее членами являются некоторые из самых богатых миллиардеров Китая. Государственные профсоюзы контролируют рабочий класс и подавляют любое сопротивление рабочих условиям их угнетения.

Утверждение о том, что Китай с его огромными частными корпорациями, фондовыми рынками и богатыми мультимиллиардерами, где частная прибыль и рынок доминируют во всех аспектах жизни, представляет собой «социализм с китайскими особенностями», является фарсом. «Мечта» Си о могущественной китайской нации не имеет ничего общего с социализмом или коммунизмом. Она отражает амбиции сверхбогатых олигархов и богатых элит, которые возникли вместе с реставрацией капитализма в Китае при Дэн Сяопине, начиная с 1978 года.

В нынешней политике китайского правительства нет и следа интернационализма, который вдохновил создание КПК в 1921 году. Цель КПК сегодня состоит не в свержении империализма, а в том, чтобы занять видное место в мировом капиталистическом порядке. Она не выступает и не поддерживает социалистическую революцию нигде в мире и прежде всего в Китае, где она использует свой огромный полицейский государственный аппарат для подавления любой, даже ограниченной, оппозиции.

Важнейший вопрос, стоящий сегодня перед рабочими, молодежью и интеллигенцией Китая, — всеми, кто хочет бороться за подлинный социализм, заключается в том, какая перспектива будет направлять эту борьбу. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо разобраться в том, как и почему КПК превратилась из революционной партии, борющейся за свержение капитализма, в свою диаметральную противоположность.

В долгой и сложной истории партии можно выделить три ключевых поворотных момента.

Вторая китайская революция (1925–27)

Во-первых, это Вторая китайская революция 1925–27 годов и ее трагическое поражение. Главная политическая вина за разгром этого мощного революционного движения лежит на восходящей бюрократии в Москве при Сталине. В условиях поражения революций в Европе и продолжающейся изоляции рабочего государства правящая в Кремле клика отказалась от социалистического интернационализма, лежавшего в основе русской революции, и выдвинула реакционную перспективу «социализма в одной стране».

Поступая таким образом, сталинистский аппарат превратил Третий Интернационал из средства продвижения мировой социалистической революции в инструмент советской внешней политики. Рабочий класс в одной стране за другой был подчинен оппортунистическим союзам с так называемыми левыми партиями и организациями.

Воздействие на молодую и неопытную Коммунистическую партию Китая было немедленным. В 1923 году Коминтерн настоял, вопреки возражениям лидеров КПК, на том, чтобы партия была распущена, а ее члены в индивидуальном порядке вступили в буржуазный Гоминьдан, утверждая, что тот представляет собой «единственную серьезную национально-революционную группу в Китае».

Эта инструкция отрицала весь опыт русской революции, которая развивалась в непримиримой оппозиции к «либеральной буржуазии». Это стало возвращением к меньшевистской теории «двух стадий», согласно которой в борьбе против царского самодержавия рабочий класс России мог лишь помогать либеральным кадетам в установлении буржуазной республики, откладывая борьбу за социализм — второй этап — на неопределенное будущее.

Когда этот вопрос обсуждался в Политбюро РКП в начале 1923 года, Лев Троцкий был единственным, кто выступил и голосовал против вступления в Гоминьдан. Ленин был выведен из строя серией инсультов, первый из которых случился в мае 1922 года. В «Проекте тезисов по национальному и колониальному вопросам» 1920 года Ленин настаивал на том, что пролетариат, поддерживая антиимпериалистические движения, должен сохранять свою политическую независимость от всех фракций национальной буржуазии.

В своей теории перманентной революции, которая направляла ход русской революции, Троцкий показал органическую неспособность национальной буржуазии добиваться решения основных демократических задач, которые, следовательно, могли быть достигнуты только пролетариатом в рамках борьбы за социализм. Осенью 1923 года он сформировал Левую оппозицию, чтобы защитить принципы социалистического интернационализма против их ползучего упразднения сталинистской бюрократией.

Подчинение КПК и, следовательно, китайского рабочего класса Гоминьдану имело разрушительные последствия для массового революционного движения забастовок и протестов, вспыхнувшего в 1925 году. Оно было спровоцировано тем, что 30 мая британская муниципальная полиция расстреляла в Шанхае протестующих. Несмотря на введение все более жестких ограничений на политическую деятельность членов КПК в рядах Гоминьдана — теперь возглавляемого Чан Кайши — Сталин выступил в 1925 году против выхода из Гоминьдана и продолжал рядить эту буржуазную партию в красные «революционные» одежды.

В 1927 году Троцкий разоблачил ложность утверждения Сталина, согласно которому борьба с империализмом вынудит китайскую буржуазию сыграть революционную роль:

«Революционная борьба против империализма не ослабляет, а усиливает политическую дифференциацию классов… Поднять против империализма по-настоящему рабочих и крестьян можно только, связав самые основные и глубокие их жизненные интересы с интересами освобождения страны… Но все, что поднимает угнетенные и придавленные массы трудящихся, неминуемо толкает китайскую национальную буржуазию на открытый военный блок с империализмом. Классовая борьба между буржуазией и рабоче-крестьянскими массами не ослабляется империалистским гнетом, а, наоборот, обостряется им при каждом серьезном конфликте до степени кровавой гражданской войны» [см.: http://iskra-research.org/Trotsky/sochineniia/1927/19270507.html].

Это предупреждение трагически подтвердилось. Подчинив КПК Гоминьдану, Сталин стал могильщиком революции, содействовав резне тысяч рабочих и членов КПК в Шанхае в апреле 1927 года, которая была устроена Чан Кайши и его армиями. За этим последовала бойня рабочих и крестьян руками так называемого левого Гоминьдана мае 1927 года. Затем Сталин резко повернул и на фоне убывающей революционной волны толкнул ослабленную Коммунистическую партию Китая на серию катастрофических авантюр.

Эти катастрофические поражения сильнейшим образом повлияли на историю ХХ века, фактически ознаменовав конец КПК как массовой партии китайского рабочего класса.

Не способный извлечь необходимые политические уроки из этого трагического опыта, Сталин продолжал настаивать на том, что его политика была правильной, и сделал лидера КПК Чэнь Дусю козлом отпущения за эти поражения. Чэнь и другие видные лидеры КПК в поисках ответов на вопросы, поставленные Второй китайской революцией, обратились к трудам Троцкого и образовали китайскую Левую оппозицию. Она вошла затем в ряды Четвертого Интернационала, основанного Троцким в 1938 году в противовес чудовищным предательствам сталинизма в Китае и на международном уровне.

Оставшиеся в КПК сталинцы защищали Сталина и его преступления до конца, включая и меньшевистскую теорию «двух стадий». Они отступили в сельские и пустынные районы страны. Мао Цзэдун в 1935 году захватил бесспорное руководство в КПК и сделал из поражений 1920-х годов тот антимарксистский вывод, что именно крестьянство, а не пролетариат, является главной силой китайской революции.

Третья китайская революция 1949 года

Теория о ведущей роли крестьянства имела далеко идущие последствия для Третьей китайской революции 1949 года — второго крупного поворотного момента в истории КПК.

Троцкий осознавал огромное революционно-демократическое значение борьбы крестьянства в Китае и необходимость того, чтобы рабочий класс завоевал поддержку крестьянских масс. В письме 1932 года китайским сторонникам Левой оппозиции он выступил с пророческим предупреждением о последствиях попытки заменить пролетариат крестьянством в роли социальной базы революционного социалистического движения:

«Крестьянское движение — мощный революционный фактор, поскольку оно направляется против крупных земельных собственников, милитаристов, крепостников и ростовщиков. Но в самом крестьянском движении есть очень сильные собственнические и реакционные тенденции, и на известной стадии они могут враждебно направиться против рабочих, притом с оружием в руках. Кто забывает о двойственной природе крестьянства, тот не марксист. Нужно учить передовых рабочих под “коммунистическими” вывесками и знаменами различать действительные социальные процессы» [см.: http://iskra-research.org/FI/BO/BO-32.shtml].

Крестьянские армии, возглавляемые Мао, предупреждал Троцкий, могут превратиться в открытого врага пролетариата, натравливая крестьянство на рабочих и их марксистский авангард в лице китайских троцкистов.

Поражение Гоминьдана, захват власти КПК и провозглашение Китайской Народной Республики в октябре 1949 года стали результатом важного революционного переворота в самой густонаселенной стране мира. События в Китае были частью революционного движения и антиколониальной борьбы, которая вспыхнула по всему миру после Второй мировой войны. Антиколониальная борьбы отражала решимость трудящихся масс положить конец капиталистической системе, которая привела к двум мировым войнам и Великой депрессии.

Результатом политического господства КПК стало то, что китайская революция оказалась противоречивым явлением, которое плохо понимают. Следуя линии, продиктованной Сталиным и приведшей к поражениям послевоенных революционных движений в Европе и других местах, Мао и КПК долгое время поддерживали оппортунистический союз с Гоминьданом, созданный в 1937 году против японского вторжения в Китай. В 1945 году они даже попытались сформировать общее с Гоминьданом коалиционное правительство. Только когда Чан Кайши и Гоминьдан открыли военные действия против КПК, Мао, наконец, призвал в октябре 1947 года к свержению националистического режима и созданию «нового Китая».

Быстрый крах режима Гоминьдана в течение двух последующих лет стал свидетельством внутреннего разложения и банкротства китайского капитализма, что породило широкую оппозицию, включая волну забастовок рабочего класса. КПК, однако, не ориентировалась на рабочий класс и настаивала на том, чтобы рабочие пассивно ждали вступления в города армий Мао, опиравшихся на крестьян. Следуя меньшевистско-сталинистской теории «двух стадий», Мао рассматривал «новый Китай» как буржуазную республику, в которой КПК будет поддерживать капиталистические отношения собственности и союз с остатками китайского капиталистического класса, хотя по большей части буржуазия сбежала месте с Гоминьданом на Тайвань.

Программа Мао привела к деформации революции. Поддержка капиталистических отношений собственности означала бюрократическое подавление требований и борьбы рабочих. Сталинистский государственный аппарат, сложившийся из командиров крестьянских армий и опирающийся на армию, был глубоко враждебен рабочему классу. Рабочие вербовались в КПК не для того, чтобы предоставить рабочему классу политический голос, а для того, чтобы усилить контроль бюрократии над рабочим классом.

Мао утверждал, что предполагаемая «демократическая» стадия революции продлится много лет. Однако менее чем через год КПК столкнулась с угрозой военного нападения со стороны американского империализма, который развязал в 1950 году Корейскую войну. По мере того как война продолжалась, и Китай был вынужден вмешаться в ее ход, он столкнулся с внутренним саботажем со стороны определенных слоев капиталистического класса, которые рассматривали возглавляемые США армии в Корее в качестве своих потенциальных освободителей. Столкнувшись с возможным вторжением США, маоистский режим был вынужден быстро начать вторжения в права частного предпринимательства и ввести бюрократическое экономическое планирование в советском стиле.

В то же время, опасаясь движения рабочего класса, маоистский режим расправился с китайскими троцкистами, арестовав сотни членов партии, их родственников и сторонников во время рейдов в разных городах страны 22 декабря 1952 года и 8 января 1953 года. Многие активные троцкисты провели в тюрьмах десятилетия без какого-либо суда.

В резолюции 1955 года американские троцкисты из Социалистической рабочей партии [1] охарактеризовали Китай как деформированное рабочее государство. Национализация промышленности и банков, наряду с бюрократическим экономическим планированием, заложила основы рабочего государства, но это государство было с самого своего рождения деформировано сталинизмом. Четвертый Интернационал безоговорочно защищал национализированные отношения собственности, созданные в Китае. В то же время, однако, ЧИ признал бюрократически деформированное происхождение маоистского режима его доминирующей чертой. ЧИ призвал к политической революции против маоистского режима в качестве единственного пути возобновить строительство социализма в Китае и в качестве неотъемлемой части борьбы за социализм на международном уровне.

Китайская революция 1949 года справедливо рассматривается китайскими рабочими и молодежью как огромный шаг вперед. Она положила конец прямому империалистическому господству и эксплуатации Китая. В ответ на социальные устремления революционного движения рабочих и крестьян КПК была вынуждена ликвидировать многое из того, что было социально и культурно отсталым в китайском обществе: многоженство, обручение в детском возрасте, бинтование ног малолетним девочкам и наложничество. Неграмотность была в значительной степени ликвидирована, а ожидаемая продолжительность жизни значительно возросла.

Тем не менее сталинистская перспектива КПК — «социализм в одной стране» — очень скоро привела к экономическому тупику и международной изоляции Китая, особенно после китайско-советского раскола в 1961–63 годах. Маоистское руководство было неспособно найти решение проблем Китая и развивать страну в рамках национальной автаркии.

В результате в 1950-е и 1960-е годы Китай стал ареной ожесточенных и разрушительных внутрипартийных столкновений. Одна катастрофа следовала за другой под влиянием националистического мировоззрения партии и попыток Мао преодолеть проблемы развития Китая с помощью субъективных и прагматических маневров.

Среди зигзагов Пекина был катастрофический маоистский «Большой скачок», который привел к массовому голоду, а также «Великая пролетарская культурная революция», которая не была ни великой, ни пролетарской, ни революционной. Попытка Мао мобилизовать студентов, элементы люмпен-пролетариата и крестьян в ряды Красно гвардии в качестве средства расправиться со своими соперниками внутри КПК обернулась полной катастрофой. В конце концов, власти были вынуждены использовать армию для подавления бастовавших рабочих.

Поворот к капиталистической реставрации в 1970-е годы

Китайские рабочие должны провести четкое различие между необходимой и оправдавшей себя революцией 1949 года и реакционным характером «культурной революции», потрясения которой лишь подготовили почву для третьего крупного исторического поворотного момента — капиталистической реставрации и систематического демонтажа завоеваний китайской революции 1949 года.

Различные неомаоистские тенденции ложно пытаются изобразить Мао в качестве подлинного социалистического и марксистского революционера, чьи идеи были провалены другими, в частности, Дэн Сяопином, который провел первоначальные рыночные реформы в 1978 году.

На самом деле именно Мао сделал первый шаг на пути капиталистической реставрации. Столкнувшись с растущими экономическими и социальными проблемами и угрозой войны с Советским Союзом, Пекин заключил антисоветский союз с американским империализмом, что заложило основу для интеграции Китая в структуры глобального капитализма. Сближение Мао с президентом США Ричардом Никсоном в 1972 году было необходимым предварительным условием для иностранных инвестиций и расширения торговли с Западом. Во внешней политике маоистский режим поддержал некоторые из наиболее реакционных диктатур, опиравшихся на США, включая диктатуры генерала Аугусто Пиночета в Чили и шаха в Иране.

Без связей с США, обеспечивавших КНР доступ к иностранному капиталу и рынкам, Дэн не смог бы в 1978 году начать свою широкую программу «реформ и открытости», которая включала в себя создание специальных экономических зон для иностранных инвесторов, частное предпринимательство вместо коммун в сельской местности и замену экономического планирования рынком. Результатом стало значительное расширение частного предпринимательства, особенно в сельской местности, быстрый рост социального неравенства, воровство и коррупция со стороны партийных бюрократов, рост безработицы и стремительная инфляция, которая привела к общенациональной волне протестов и забастовок в 1989 году. Жестокое подавление Дэном протестов не только на площади Тяньаньмэнь, но и в городах по всему Китаю, открыло двери для потока иностранных инвесторов, которые поняли, что могут положиться на КПК в деле контроля над рабочим классом.

Реакционная роль маоизма нашла свое наиболее резкое выражение в ужасающих международных последствиях сталинистской идеологии «социализма в одной стране» и «блока четырех классов», что подчиняло рабочий класс национальной буржуазии. В Индонезии эта политика политически разоружила рабочий класс перед лицом военного переворота, который привел к уничтожению около миллиона рабочих. Маоизм привел к аналогичным поражениям и предательствам в Южной Азии, на Филиппинах и в Латинской Америке.

Сегодня Си и другие китайские лидеры хвастаются экономическими достижениями того, что абсурдно называется «социализмом с китайскими особенностями».

Тот факт, что они вынуждены говорить о социализме и даже заявлять, что их капиталистическая политика направляется марксизмом, свидетельствует о стойкой поддержке китайскими массами достижений революции 1949 года. Ошеломляющее экономическое развитие Китая за последние три десятилетия противоречивым образом выражает влияние китайской революции. Оно было бы невозможно без далеко идущих социальных реформ, проведенных этой революцией.

Чтобы понять значение китайской революции, достаточно задать один вопрос: почему подобное развитие не произошло в Индии? Контраст между двумя странами нашел резкое выражение во время пандемии COVID-19, которая была предотвращена Китаем на ранней стадии. Пандемия в Индии, напротив, продолжает распространяться, а число погибших превысило отметку в 400 тысяч человек.

Неоспоримое экономическое развитие Китая значительно расширило ряды рабочего класса, одновременно улучшив социальные условия для значительных слоев трудящегося населения.

Несмотря на промышленное развитие, Китай сегодня сталкивается со всеми противоречиями и последствиями поворота к капитализму, которые не могут быть решены ни в рамках маоизма, ни в рамках нынешней политики правящей КПК.

Китай стоит перед лицом ужасной расплаты за свою интеграцию в мировую капиталистическую экономику и массовый приток иностранного капитала и технологий, которые эксплуатируют дешевую китайскую рабочую силу. Экономический рост только усугубил противоречия китайского капитализма, породив огромную социальную напряженность и спровоцировав глубокий политический кризис.

Хотя ВВП Китая на душу населения вырос, КНР по-прежнему значительно отстает от многих других стран и занимает лишь 78-е место в мире. В этом году, на фоне приближении юбилейного праздника, Си хвастался тем, что Китай отменил «абсолютную нищету». Однако статистика исходит из очень низкого уровня доходов и весьма сомнительна; огромные массы живут бедно. Более того, пропасть между богатыми и бедными растет быстрее, чем когда-либо, а ошеломляющее богатство мультимиллиардеров продолжает расти даже на фоне пандемии COVID-19, которая сильно понизила уровень жизни широких слоев населения.

В конечном счете, исторические вопросы, ставшие причиной китайской революции — стремление обрести независимость от империализма, достичь национального объединения и освободиться от тисков компрадорских капиталистов, — остаются нерешенными.

Напротив, сегодня они приобрели еще более острую форму. Китайская капиталистическая экономика зависит от глобального капиталистического рынка, и сам Китай сталкивается с угрозой военного окружения со стороны империализма во главе с Соединенными Штатами. Тайвань развивается как все более враждебное КНР национальное государство, превратившись в очаг потенциальной глобальной войны. Вся перспектива независимого национального развития, выдвинутая маоизмом, полностью исчерпала себя.

В самом Китае КПК пропагандирует национализм, опирающийся на ханьское большинство. В то время как реакционная пропаганда империализма о «геноциде» в отношении уйгуров заслуживает лишь презрения, апелляция КПК к националистическим чувствам не играет ни малейшей прогрессивной роли в огромном, многоязычном и многоэтническом обществе.

Во всех своих противоречиях и сложности история Китая подтвердила тезис теории перманентной революции Троцкого о том, что в странах с запоздалым капиталистическим развитием, подвергшихся империалистическому гнету, основные демократические и национальные задачи могут быть решены только посредством социалистической революции, возглавляемой рабочим классом и поддерживаемой крестьянством — в рамках борьбы за мировой социализм.

Этот путь мировой социалистической революции — анафема для КПК и капиталистических слоев, которые она представляет.

У КПК нет другого ответа на обострение социальной напряженности и растущие признаки оппозиции, кроме репрессивных методов сталинизма — всеобщей цензуры, произвольных арестов и насильственного подавления протестов и забастовок. Саму структуру КПК раздирает коррупция и вражда фракций, которые угрожают разорвать ее на части. Си превратился в бонапартистскую фигуру, балансирующую между соперничающими фракциями, которые полагаются на него, стремясь удержать партию в качестве чего-то целого. Прославление Си, которого обычно называют «центром» и хвалят как второго Мао, не связано с его личной политической силой, а, скорее, отражает глубокий кризис, охвативший партию.

Дело усугубляется все более агрессивной конфронтацией американского империализма с Китаем в течение последнего десятилетия. Ее инициировал президент Обама и усилил Трамп, а теперь Байден. Способствуя в прошлые десятилетия экономическому росту Китая, все фракции американского правящего класса рассматривают его теперь в качестве главной угрозы глобальной гегемонии США. Они готовятся использовать все методы, включая войну, чтобы подчинить Китай «международной системе, основанной на правилах», то есть порядку, установленному Вашингтоном после Второй мировой войны.

В клочья разрушена перспектива КПК, ориентированная на «мирное сосуществование» с империализмом и мирный подъем Китая к почетному месту в мировом капиталистическом порядке. Байден, при поддержке как демократов, так и республиканцев, собирает союзников США и вкладывает сотни миллиардов долларов в вооружения для ведения войны против Китая. В то же время Вашингтон стремится использовать напряженность внутри Китая, подпитываемую жестким подавлением КПК этнических сепаратистских тенденций, в попытке ослабить и расколоть страну.

Столкнувшись с надвигающейся опасностью катастрофической войны, руководство КПК рассматривает оборону Китая в чисто военном и внешнеполитическом плане, наращивая свои вооруженные силы и продвигая инициативу «Один пояс — один путь». С одной стороны, Си пытается умиротворить американский империализм и заключить новую сделку. С другой стороны, власть стремится участвовать в бесполезной гонке вооружений и нагнетании национализма и шовинизма, что может закончиться только катастрофой. Давно отказавшись от социалистического интернационализма, на базе которого была основана Коммунистическая партия Китая, КПК органически неспособна апеллировать к международному рабочему классу с призывом создать единое антивоенное движение, основанное на борьбе за социализм.

Ни одна из огромных проблем, стоящих перед человечеством — война, экологическая катастрофа, социальные кризисы или пандемия COVID-19, — не может быть решена в рамках капитализма и его устаревшего разделения мира на конкурирующие национальные государства. Задача, стоящая перед рабочими, интеллигенцией и молодежью Китая, которые ищут прогрессивного решения, состоит в том, чтобы отказаться от омерзительного национализма, нагнетаемого аппаратом КПК, и вернуться на путь социалистического интернационализма, который лежал в основе создания партии в 1921 году.

Это означает укрепление связи между китайским рабочим классом и мировым троцкистским движением, воплощенным в Международном Комитете Четвертого Интернационала (МКЧИ). Мы призываем рабочих и молодежь обратиться к изучению истории Четвертого Интернационала и политических уроков его многолетней борьбы за марксистские принципы в противовес сталинизму, его лжи и историческим фальсификациям. Прежде всего, мы призываем вас связаться с МКЧИ и начать процесс создания китайской секции для борьбы за эту революционную перспективу.

Примечания:

[1] Социалистическая рабочая партия (СРП — Socialist Workers Party) Соединенных Штатов возглавила в 1953 году борьбу за создание Международного Комитета Четвертого Интернационала, ведя борьбу против оппортунистической тенденции, возглавлявшейся Мишелем Пабло и Эрнестом Манделем. Последние отвергли данную Троцким характеристику сталинизма как контрреволюционной тенденции и утверждали, что на сталинистскую бюрократию в Москве и Пекине можно оказывать давление, вынуждая ее принять революционную ориентацию. В 1963 году СРП отказалась от борьбы с оппортунизмом, вышла из МКЧИ и объединилась с паблоистами на беспринципной основе без какого-либо обсуждения политических разногласий, возникших в 1953 году.