Кампания антироссийской озлобленностипробивает все новое дно. Ежедневно актеры, писатели, историки, журналисты и ученые публикуют заявления, соревнуясь друг с другом в своем невменяемом бешенстве. Часть верхнего среднего класса во всем мире поддалась военной лихорадке в резкой и злокачественной форме. Они открыли «сердце тьмы» во Владимире Путине и его режиме.

Попытка Миланского университета Бикокка отменить курс, посвященный Федору Достоевскому, вызвала такое возмущение и насмешки, что это учебное заведение было вынуждено отыграть назад. Преподаватель этого курса, писатель Паоло Нори, заметил в социальных сетях, что «сегодня в Италии неправильно не только быть живым русским, но даже мертвым, даже тем, кого приговорили к смертной казни в 1849 году за то, что он прочитал что-то запрещенное».

Известные российские дирижеры, музыканты и певцы, такие как Валерий Гергиев, Анна Нетребко, Александр Малофеев и Денис Мацуев, уже стали жертвами этой грязной кампании.

На фонебезжалостной демонизации, направленной на то, чтобы настроить общественное мнение против российского народа и способствовать военным действиям США и НАТО, позиция Международного конкурса пианистов имени Вана Клиберна («Клиберн») в Форт-Уорте, штат Техас, приобрела особенно заметный принципиальный характер.

Первый такой конкурс был проведен в 1962 году, через четыре года после победы американского пианиста Вана Клиберна на Международном конкурсе имени Чайковского в Москве в апреле 1958 года. Это стало крупным событием периода «холодной войны».

Организаторы «Клиберна» опубликовал 3 марта заявление, в котором, осуждая российское вторжение на Украину как «предосудительное и душераздирающее», они выразили свою твердую позицию против «этой тирании». Однако Фонд Клиберна пояснил, что «пианисты российского происхождения, подавшие заявки на участие в Шестнадцатом Международном конкурсе пианистов имени Вана Клиберна, не являются должностными лицами своего правительства, и их участие в конкурсе не спонсируется государством». В «видении нашего тезки и вдохновителя Ван Клиберна, в свете нашего мандата на поддержку молодых артистов… пианистам российского происхождения будет разрешено пройти прослушивание на конкурс имени Клиберна».

В заявлении для прессы отмечалось, что победа Ван Клиберна в 1958 году «вдохновила мир как свидетельство превосходства искусства даже в самые напряженные времена в отношениях между двумя сверхдержавами». В нем цитировалось замечание пианиста о том, что «вечные истины, присущие классической музыке… остаются духовным маяком для людей во всем мире».

Организаторы «Клиберна» объяснили, что 15 из 72 пианистов, приглашенных для участия в отборочных прослушиваниях на конкурс 2022 года, являются уроженцами России, и «восемь из них в настоящее время проживают в Москве. Эти молодые, блестящие артисты справляются с напряженной и сложной ситуацией, чтобы гарантировать, что они смогут… соревноваться на одной из крупнейших сцен классической музыки».

Организация цитирует записку, отправленную одним из российских заявителей: «Я надеюсь, что огромное положительное влияние, которое маэстро Ван Клиберн оказал на ход “холодной войны”, должно стать отличным примером для всех артистов».

Еще неизвестно, какое давление будет оказано на Фонд Клиберна, чтобы он отменил свое решение.

Успех Ван Клиберна на конкурсе имени Чайковского в 1958 году был совершенно экстраординарным событием.

Харви Лаван «Ван» Клиберн-младший родился в Шривпорте, штат Луизиана, в 1934 году. Его мать звали Рилдия Би О'Брайан; отца звали Харви Лаван Клиберн-старший. Его мать мечтала стать концертной пианисткой, но родители убедили ее отказаться от этой идеи. Она серьезно училась музыке в Нью-Йорке у Артура Фридхайма, лучшего ученика Ференца Листа, который позже стал его секретарем. Ван Клиберн начал играть на фортепиано в возрасте трех лет. В 17 лет он поступил в знаменитую Джульярдскуюшколу музыки в Нью-Йорке и дебютировал в Карнеги-холле в 20 лет.

Бурный рост карьеры Клиберна совпал с изменениями в международной политической и культурной обстановке, которые включали рост обменов между Западом и Советским Союзом. В октябре 1955 года Эмиль Гилельс стал первым советским музыкантом, посетившим США после Второй мировой войны. Найджел Клифф в книге Подмосковные вечера. История Вана Клиберна. Как человек и его музыка остановили холодную войну (2016), пишет: «Гилельс дебютировал в Карнеги-холле с Филадельфийским оркестром и Юджином Орманди, любимым дирижером Рахманинова. Когда он играл неизбежный фортепианный концерт № 1 Чайковского, настроение публики сменилось с тревожного на восторженное».

Клиберн слушал Гилельса в Карнеги-холле. «Через несколько недель за ним последовал советский скрипач Давид Ойстрах, который поразил американцев своей виртуозной интенсивностью», — продолжает Клифф. В мае 1957 года канадский пианист Гленн Гулд совершил весьма успешное концертное турне по СССР, став первым североамериканским музыкантом, игравшим за «железным занавесом».

Советский запуск первого в мире искусственного спутника в октябре 1957 года поверг власти США в кризис, поскольку они привыкли хвастаться американским промышленным и технологическим превосходством. Началась «космическая гонка». Правительство США нервно реагировало на советский успех множеством мер, в том числе созданием в июле 1958 года Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA).

Конкурс имени Чайковского весной 1958 года проходил в повышенно нервной атмосфере.

Выступления Гилельса и Ойстраха в США продемонстрировали огромное значение и даже почтение, которое придавалось в СССР классической музыке и искусству в целом. Как отмечает Клифф:

В республиках Союза ССР действовали 503 постоянные театральные труппы, работало 314 средних школ искусств, 48 вузов и 43 передовых консерваторий, театральных и художественных институтов, в то время как Министерство культуры непосредственно платило зарплаты 900 000 работников искусств. Многие из этих служащих были заняты в известной по своей трудности системе музыкального образования, которая направляла детей в возрасте семи лет в специализированные музыкальные школы, где лучших из них готовили к дальнейшему восьмилетнему обучению в консерватории.

Первый конкурс имени Чайковского в 1958 году (конкурс с тех пор проводится каждые четыре года) привлек удивительные артистические таланты. Оргкомитет возглавлял композитор Дмитрий Шостакович. Что касается судей, то Клифф пишет: «Они составляли, пожалуй, самое грозное жюри по фортепиано, когда-либо собранное. Рядом с крепким Гилельсом и мрачным [Святославом] Рихтером сидели их учитель Генрих Нейгауз и учитель Владимира Ашкенази Лев Оборин. Дмитрий Кабалевский и англичанин сэр Артур Блисс представляли композиторов. Другие судьи приехали из Австрии, Бельгии, Бразилии, Болгарии, Чехословакии, Франции, Венгрии, Италии, Польши, Румынии и СССР».

По мере приближения конкурса,

имена Шостаковича, Гилельса и Рихтера были слышны повсюду. Советские граждане слушали по радио серию передач под названием “На пути к конкурсу”, где освещались участники конкурса, проигрывались записи их выступлений, объяснялось, как будет проходить мероприятие, и брались интервью у ведущих советских музыкантов, которые делились своими надеждами на успех. Газеты Правда и Известия посвятили этому великому событию целые колонки в нескольких номерах. Они поместили биографии участников рядом с их фотографиями: пятнадцать в первый день, пятнадцать — в следующий.

Исполнение Клиберном русских концертов № 1 Чайковского, № 3 Рахманинова получило восторженный отклик московской публики. Лина Баранова, в 1958 году ученица Центральной школы для одаренных детей в Москве, недавно рассказала газете Los Angeles Times, что она слушала «генеральную репетицию Ван Клиберна, когда он играл Фортепианный концерт № 3 Рахманинова». Она продолжила: «Это было невероятно. Люди плакали. Один пианист сказал, что игра Клиберна напомнила ему Сергея Рахманинова. В то время мы никогда не слышали концерта № 3 Рахманинова в России. Это было так красиво, так вдохновляюще».

Рихтер, в частности, настаивал на превосходстве Клиберна и ставил ему самые высокие оценки в каждом раунде.

Клифф описывает атмосферу на мероприятии и реакцию Клиберна:

Сотрудники пресс-службы конкурса суетились вокруг, брали интервью у участников и спрашивали их мнение о Советском Союзе. Ван дипломатично ограничивался темой музыки. «Я хожу там, где ходили Чайковский, Рахманинов, Скрябин и другие великие музыканты, — отвечал он журналистам. — Я тронут оказанным мне сердечным приемом. Мне доставляет огромное удовольствие играть для русских, которые являются такими прекрасными любителями музыки. Дружелюбие публики вдохновляло меня, и мне даже кажется, что я играю лучше, чем обычно. Это моя первая поездка за пределы Соединенных Штатов, и я очень счастлив быть на родине замечательных русских композиторов, к творчеству которых я испытываю большое уважение».

Согласно мифам и легендам, когда судьи подвели итоги, правительственные чиновники с опаской подошли к советскому премьеру Никите Хрущеву и сказали ему, что американец сыграл очень хорошо. Суслов попытался возразить, но Никита Сергеевич сказал: «Раз жюри настаивает, то не надо нам вмешиваться. Они профессионалы. А то, что победил американец, даже хорошо, покажем миру нашу непредвзятость».

Клиберн мгновенно стал чрезвычайно популярен в Советском Союзе. Клифф описывает «сотни писем и коробок с розовыми цветочками телеграмм», которые скопились в его московском гостиничном номере, «некоторые были просто адресованы: “Привет, Ваня Клиберн”. Многие письма приходили от студентов: не только музыкантов, но и целых классов историко-филологического факультета Ивановского государственного педагогического института и факультета почвоведения и биологии МГУ, которые подписались “Ваши друзья навсегда”. Другие письма приходили от лесного инженера, от географа и от телеграфистки по имени Саида Нурмухамедова. Нурмухамедова попросила Вана, “от имени всех советских телеграфистов передать наши дружеские приветствия американским телеграфистам. Наши телеграфисты всегда будут рады услышать ваше исключительное исполнение”. Она добавила: “Когда у меня родится сын, я обязательно назову его в вашу честь”».

Теплый прием Клиберна и его столь же теплая реакция на советскую общественность встревожили Дж. Эдгара Гувера, главу ФБР, и других правительственных чиновников в США. В секретной телеграмме из Госдепартамента сообщалось, что некоторые в окружении Клиберна обеспокоены тем, что он «стал весьма хвалебно отзываться о своем приеме и пребывании в Советском Союзе. В сложившихся обстоятельствах они особенно опасаются того, что может произойти, когда Клиберн впервые вернется в США и встретится с прессой. Они считают, что он может сделать ряд очень неразумных заявлений, если его спросят о политических вопросах, о которых он очень мало знает, особенно с учетом того, что сообщают об изменении в его восприятиях. В связи с этим они предполагают, что под Клиберна, возможно, “подкопались” Советы».

Журнал Time поместил его на свою обложку и назвал его «Техасец, покоривший Россию», а 28 мая 1958 года, в честь прибытия Клиберна, в Нью-Йорке провели парад. Это был первый и единственный раз, когда классический музыкант получил такое чествование. После парада Клиберн обратился к собравшимся у мэрии:

Вы не можете представить себе, как я ценю оказанную мне почесть, но больше всего меня волнует то, что вы оказываете это уважение классической музыке. Потому что я всего лишь один из многих. Я всего лишь свидетель и посланник. Потому что я так сильно верю в красоту, строительство, невидимую архитектуру, в важность для всех поколений, для будущих молодых людей, что музыка поможет их уму, разовьет их взгляды и дает им ценности. Вот почему я так благодарен вам за то, что вы оказали мне честь в подобном духе.

Реакция как советских граждан, так и американцев давала более точную картину фактического состояния отношений между двумя обществами. Несмотря на энергичные усилия американских пропагандистов, злобная антироссийская ненависть в 1950-е и 1960-е годы была в значительной степени ограничена средой «сумасшедших маргиналов», крайне правых, «Общества Джона Берча» и тому подобных. Сейчас же эта ненависть заразила значительную часть «респектабельного» среднего класса, разбогатевшего на почве финансового паразитизма. Эти элементы отказались от прежних социально прогрессивных взглядов и выбрали эгоистичную расовую и гендерную политику. Они сместились далеко вправо и теперь не испытывают угрызений совести из-за своего энтузиазма по поводу военной кампании США и НАТО и изображения украинских националистов и фашистов в качестве мужественных «демократов».