На днях закончилось действие международного соглашения «Рамочная конвенция ООН об изменении климата» (COP27). При этом крупнейшие капиталистические державы мира, банки и корпорации, собравшиеся в Шарм-эш-Шейхе (Египет), разъехались по домам, пообещав практически ничего не предпринимать, чтобы остановить и обратить вспять развивающийся климатический кризис.

Соглашение, подготовленное делегатами, на словах похоже на документ, одобренный в Глазго (Шотландия) в прошлом году. Однако самая насущная необходимость — прекратить использование ископаемого топлива и остановить выброс углекислого газа, вызывающего парниковый эффект, в атмосферу Земли, — была сведена к призыву несколько сократить число угольных электростанций, а также провести «поэтапный отказ… от неэффективных субсидий на ископаемое топливо». Но эту фразу можно истолковать по-разному, так что она практически бессмысленна.

Даже те, кто ранее играл важную роль в разработке предыдущих, не имеющих обязательной силы, соглашений, были вынуждены раскритиковать то, что было сделано в результате COP27. Лоуренс Тубиана, который был одним из главных архитекторов хваленых, но, в конечном счете, беззубых Парижских соглашений 2015 года, отметил: «Везде проявлялось влияние индустрий, занятых ископаемыми топливами». Он продолжил: «Президентство Египта подготовило текст, который четко защищает нефтяные и газовые нефтегосударства и индустрию ископаемого топлива».

Можно только представить себе, как мало даст нам через год следующая конференция COP28, которая пройдет в Объединенных Арабских Эмиратах, где, по оценкам, находится 10 процентов мировых запасов нефти, 20 процентов мировых запасов природного газа, и где экспорт нефти составляет 30 процентов валового внутреннего продукта страны.

Даже платонический призыв ограничить глобальное потепление 1,5 градусами Цельсия по сравнению с доиндустриальным уровнем был почти забыт. Многие ученые-климатологи рассматривают этот предел как «точку невозврата» в отношении последствий изменения климата. Перейдя рубеж в полтора градуса потепления, ущерб, причиняемый экстремальными погодными условиями, повышением уровня океана, разрушением экологических ниш обитания и множеством других опасностей, становится качественно труднее обратить вспять.

Эту цель [полтора градуса потепления] сохранили только в результате того, что CNN был вынужден признать «тщательно срежиссированной пресс-конференцией» официальных лиц из Европейского союза, которые иначе грозили просто покинуть мероприятие. Пресс-конференцию вел глава климатической службы ЕС Франс Тиммерманс, который заявил: «Мы не хотим, чтобы 1,5 градуса Цельсия умерли здесь и сегодня. Это для нас совершенно неприемлемо».

На самом деле европейским державам нечего предложить рабочему классу. Конференция проходила в тени войны на Украине между США и НАТО — с одной стороны, и Россией — с другой. В последние годы Соединенные Штаты настаивали на том, чтобы Европа, особенно Германия, перестали зависеть от российского природного газа. Это требование прозвучало наиболее скандально в 2018 году, когда тогдашний президент Дональд Трамп ввел санкции против Германии за то, что она не остановила строительство российско-германского газопровода «Северный поток–2».

Это давление усилилось в результате подрыва трубопроводов «Северный поток–1» и «Северный поток–2» в сентябре этого года. Преступное разрушение инфраструктуры, стоившей десятки миллиардов долларов, сделало Европу более зависимой от импорта природного газа из США. Документы министерства энергетики и лоббистов природного газа США показывают, что правительство и корпорации США уже до этого ускоренно создавали инфраструктуру, необходимую для увеличения экспорта сжиженного природного газа в ЕС, и начали делать это уже в начале войны на Украине в феврале.

Германия, со своей стороны, решила восстановить свою угольную промышленность. Например, в апреле вице-канцлер Роберт Хабек из партии «Зеленых» санкционировал разрушение городка Лютцерат и переселение его жителей, чтобы позволить энергетической компании RWE добывать 280 миллионов тонн угля. Хабек оправдывал это, заявляя: «Агрессивная война Путина вынуждает нас временно расширить использование бурого угля, чтобы сэкономить природный газ для производства электроэнергии. Это болезненно, но необходимо».

Предполагаемый кульминационный момент конференции COP27 заключался в том, что был создан фонд «потерь и ущерба», который предположительно направит средства главным образом из Соединенных Штатов и Европейского союза в более бедные страны, которые уже сейчас больше других страдают от изменения климата. Молвин Джозеф, председатель Альянса малых островных государств, приветствовал это как «победу для всего нашего мира» и проявление «уважения» к малым нациям.

Этот фонд — в лучшем случае, символический жест. Цели фонда ограничены восстановлением после стихийных бедствий, и он тщательно избегает какого-либо осуждения стран, производящих больше всего парниковых газов. Не забудем, что США являются одними из самых больших производителей выбросов. Также нет четкого понимания того, как будут распределяться деньги и дойдут ли они вообще до тех, кто в них нуждается.

Если посмотреть на это с другого угла: среди 35 000 участников конференции присутствовало более 600 лоббистов из отраслей ископаемого топлива. Число лоббистов на 25 процентов превысило их количество в прошлом году; это число также превысило число всех делегатов из тихоокеанских островных государств. Какие бы меры ни были приняты в параграфах и пунктах договора, они, без сомнения, были тщательно проверены с точки зрения капиталистических интересов и направлены на то, чтобы прибыль от сжигания и отравления Земли продолжала расти.

Более того, даже если бы фонду «потерь и ущерба» были предоставлены адекватные ресурсы и правильное управление для обеспечения тех, кто пострадал от изменения климата, он по определению не решает проблему самого кризиса. Это способствует распространению заблуждения, которое, без сомнения, разделяют многие мировые лидеры на COP27, что проблему изменения климата можно решить, просто бросая несколько крох пострадавшим от потери условий для проживания — рыбакам, фермерам и т.д., — а также тем, кто потерял своих близких в результате опустошения, вызванного потеплением Земли.

Истеблишмент и этот фонд делают вид, будто со все более катастрофическими событиями можно бороться таким же образом. По их логике, даже когда выясняются наихудшие последствия глобального потепления: затопление прибрежной полосы, разрушение экологической среды и, в конечном счете, убийство миллиардов людей, — то решением является увеличение количества денег.

Главная опасность изменения климата заключается в том, что в какой-то момент, возможно, тогда, когда глобальная температура превысит 1,5 градуса Цельсия, возможно, после или до этого, климат Земли перестанет реагировать на промышленную деятельность человека и превратится в безудержный процесс, который будет невозможно сдержать при помощи самых современных технологий, что способно положить конец человеческой цивилизации. Но какое это имеет значение, когда можно заработать сегодня, делая деньги на угле, нефти и природном газе?

Реальный урок COP27 заключается в том, что класс капиталистов, расколотых на соперничающие национальные государства, не имеет ответа на проблемы глобального потепления. Ученые-климатологи десятилетиями предупреждали правительства и корпорации о том, что продолжающиеся выбросы углекислого газа в атмосферу, в конечном итоге, и, вероятно, быстрее, чем ожидалось, приведут к катастрофическим конвульсиям, которые представляют собой экзистенциальную угрозу для людей.

Все это время их предупреждения игнорировались. От этого пострадал рабочий класс в каждой стране, поскольку изменение климата ежегодно вызывает более сильные ураганы, муссоны, лесные пожары, полярные вихри, уничтожение урожая и множество других бедствий по всему миру. Единственное решение — это борьба рабочего класса, по существу своему класса международного, за упразднение капитализма и налаживание производства на научном, глобальном и социалистическом базисе.