Русский

«Бенджамин Франклин» режиссера Кена Бёрнса: Добродетели и грехи отца-основателя США

Бенджамин Франклин — одна из самых важных и замечательных фигур американской истории. Родившийся в 1706 году в семье бостонского свечника, беглый кабальный рабочий [в договорном рабстве у собственного брата Джеймса] и самоучка, он выдвинулся в Филадельфии в качестве ремесленника-печатника, чтобы в конце концов оставить след в истории в качестве выдающегося американского издателя, ученого, философа, изобретателя и сатирика. Его достижения в этих и других областях сделали его всемирно известным уже к 1750-м годам. Не кто иной, как Кант, называл Франклина «современным Прометеем».

«Бенджамин Франклин извлекает электричество из небес» кисти Бенджамина Уэста, приблизительно 1816 год

Если бы Франклин остановился на этом, его бы сегодня помнили, наряду с Джефферсоном, как величайшего из американских мыслителей эпохи Просвещения. Но Франклин отметился еще много чем. Отойдя от повседневной издательской работы, он вошел в мир британской имперской политики и провел долгие годы в Лондоне в качестве представителя Провинциальной ассамблеи Пенсильвании, где боролся с властью аристократической семьи Пенн над их де-юре частной колонией.

Франклин находился Лондоне, когда разразился революционный кризис из-за Акта о гербовом сборе. Он был лояльным подданным британского короля, но его все же выставили ответственным за действия непокорных колонистов. В 1774 году его публичное унижение перед Тайным советом в Уайтхолле заставило его понять, что разногласия с метрополией непоправимы. Поначалу Франклин медленно освобождался от иллюзий по отношению к монархии. Но как только произошел разрыв, он быстрее и решительнее, чем многие другие, перешел к перспективе революции. При этом Франклин рисковал куда большим, чем многие: своей славой, состоянием и членством в европейских ученых обществах.

Франклин вернулся в Америку в 1775 году, уже в разгар войны, где приложил все усилия для того, чтобы в борьбе за независимость восторжествовали колонии — и в процессе этой борьбы безвозвратно порвал со своим сыном Уильямом, королевским губернатором Нью-Джерси. Вместе с Джефферсоном и Адамсом Франклин входил в комитет, разрабатывавший проект Декларации независимости. Документ написал 33-летний Джефферсон, но 70-летний Франклин внес одну важную поправку. Джефферсон написал: «Мы считаем эти истины священными и неоспоримыми...» Франклин, известный деист, исключил упоминание о «священном». Он считал, что идея равенства должна быть закреплена на основе научного фундамента и объективных фактов — что это должно стать аксиомой. Получившаяся в результате фраза, несомненно, является самой влиятельной в истории американской литературы: «Мы считаем за очевидные истины, что все люди сотворены равными…»

«Декларация независимости, 4 июля 1776 года» кисти Джона Трамбулла, 1832 год

Франклин был, безусловно, самым светским из отцов-основателей и поэтому был выбран представлять молодую республику во Франции, где его чествовали как знаменитость — на одном мероприятии его даже обнял и поцеловал Вольтер. Несмотря на инстинктивный страх и отвращение Бурбонов к революции, Франклин смог заручиться у Франции необходимой финансовой и военной поддержкой для колонистов — поддержкой, о которой Людовику XVIвскоре пришлось пожалеть. Франклин вернулся в Филадельфию в 1787 году, где помог добиться ратификации Конституции.

Франклин ухитрялся справляться с государственными делами, сохраняя при этом необычайное чувство юмора. Джефферсон позже вспоминал один пример его легендарного остроумия:

Когда доктор Франклин отправился во Францию со своей революционной миссией, его известность как философа, его почтенный вид, и дело, ради которого он был послан, сделали его чрезвычайно популярным.... Поэтому его приглашали на все придворные приемы и пиры. Там он иногда встречал пожилую герцогиню Бурбонскую, которая, будучи шахматисткой примерно его уровня, часто играла с ним. Однажды случилось так, что Доктор поставил мат и срубил ее короля. «Ах, — сказала она, — у нас не принято так обходиться с королем». «А у нас в Америке принято», — парировал Доктор.

Жизнь такой продолжительности и насыщенности, как у Франклина, с трудом поддается биографическому изложению. Задача усложняется нагромождением мифов, которые накопились за 230 лет. Легенда о Франклине, почти такая же нелепая, как те, что когда-то окружали имена Вашингтона и Линкольна, обычно утверждала, что он был «первым», где бы и чем бы он ни занимался: первым «бизнесменом», первым, кто прошел путь «из грязи в князи», первым «великим американцем». Марк Твен однажды заметил, что пример Франклина «принес несчастье миллионам мальчишек», которых родители заставляли строго следовать таким советам, как «кто рано лег спать и рано встал утром, тот будет здоровым, богатым и мудрым».

Бенджамин Франклин

В последнее время, как и остальные отцы-основатели, Франклин подвергся нападкам как расист и лицемер, получавший выгоду от рабства — хотя рабство стало источником разногласий только после завершения Американской революции [борьбы за независимость]. Именно тогда Франклин публично выступил против института рабства. Атака на ведущих деятелей Американской революции, воплощенная в «Проекте 1619» газеты New York Times, — это просто выворачивание наизнанку старого нарратива, в котором демонизация занимает место слепого преклонения. Обе перспективы имеют фатальную слабость, заключенную в их анахронизме. Они оценивают Американскую революцию с точки зрения современных настроений и предрассудков.

Двухсерийный документальный фильм Кена Бёрнса Бенджамин Франклин, который вышел в эфир на канале PBS и в настоящее время доступен для просмотра, пытается соединить образы «старого доброго» Франклина и «плохого нового» Франклина, в то же время давая зрителям представление о его времени и его огромных достижениях. Неудивительно, что результат оказался неоднозначным.

Обе серии фильма длятся около двух часов. Первая серия, несомненно, значительно уступает второй. События, представленные в строгом хронологическом порядке, создают у зрителя ощущение, что он наблюдает за все разворачивающимся длинным списком. В основном фокус сосредоточен на «добром» Франклине — показывается, как он выдвинулся из «грязи в князи». Речь также идет о его остроумии, его деятельности как изобретателя, ученого и т.д. Это может вызывать интерес потому, что деяния и разносторонность Франклина, представленные вместе, почти так же удивительны для нас, как они были удивительны и для его современников.

С другой стороны, фильм предоставляет зрителям некоторые факты о другом Бенджамине Франклине, том, который никогда не сможет соответствовать стандартам современной американской политики идентичности. Итак, здесь зритель узнает, что Франклин долгое время был равнодушен к бедствиям американских индейцев, что у него было несколько рабов в качестве домашней прислуги, что он публично не выступал против рабства до революции, что он однажды пожаловался на «смуглость» европейцев, которые не были англичанами, и что он почти полностью перестал ухаживать за своей больной женой, чтобы посвятить себя политике.

По замыслу Бёрнса, хорошее во Франклине перевешивает плохое. Но его попытки «оправдать» Франклина придают фильму «оборонительный» вид. Рассказав о расизме Франклина, фильм тут же напоминает зрителю о его доблестной защите индейцев племени саскуэханнок, которые в 1763 году стали мишенью кровной мести колонистов Пенсильвании. «Если индеец причинит мне вред, следует ли из этого, что я имею право мстить за это всем индейцам?» — спрашивал Франклин, чья откровенность серьезно угрожала его политической карьере.

В конце фильма, во фрагменте под названием «Ошибки», Бёрнс показывает, как Франклин меняет свое прежнее безразличие к рабству, принимая пост президента Пенсильванского общества за отмену рабства, первого аболиционистского общества в истории; также показывается, что он выступил автором блестящей петиции против рабства, направленной в Конгресс. Бёрнс не задается вопросом, могла ли Американская революция иметь какое-то отношение к переменам в мировоззрении Франклина. В любом случае Бёрнс не обнаруживает внутренней связи между «хорошим» и «плохим». Для него все это просто множество обособленных друг от друга фактов из жизни Франклина.

Ученый, изобретатель и издатель Франклин также никак не связан с Франклином-революционером, которому посвящена вторая серия. Здесь показываются драматические события борьбы США за независимость, а также роль Франклина в ней. У зрителя возникает ощущение, что победа не была предопределена заранее, что временами судьбы революции висели на волоске. Повествуется об исключительно важной роли Франклина в Филадельфии в 1776 году и снова в 1787 году, а в промежутке — его блистательная дипломатическая работа во Франции, благодаря которой революция завоевала международную поддержку. Во второй серии личная жизнь Франклина — трагическое отчуждение от собственного сына и его выдающийся характер, обеспечивший успех в отношениях с французами, — переплетаются с историей.

Бёрнс использует в фильме Бенджамин Франклин все свои знакомые режиссерские приемы. Эти методы, отточенные в двух десятках или около того фильмов, к его чести, стали классическими в жанре документалистики. Камера медленно перемещается по историческим изображениям, увеличивая и уменьшая масштаб, пока говорит рассказчик Питер Койоти. Актеры озвучки говорят за кадром. Хриплый голос Мэнди Патинкина — это Бенджамин Франклин, а Джош Лукас озвучивает его сына Уильяма. Пол Джаматти играет роль раздражительного (и ненавидящего Франклина) Джона Адамса — роль, которую он так эффектно сыграл в сериале HBO Джон Адамс 2008 года. Лиам Нисон ненадолго появляется в роли члена Палаты общин Александра Уэддерберна (1733–1805), одного из тех, кто участвовал в травле Франклина в Англии до периода революции.

Уильям Франклин

Интервью с историками и биографами Франклина чередуются с документальными эпизодами, чтобы дать анализ событий и помочь продвинуть повествование вперед. Среди них Гордон Вуд, автор значимой биографии Франклина Американизация Бенджамина Франклина (The Americanization of Benjamin Franklin, 2001), которая помещает действия и мотивацию Франклина в исторический контекст своего времени, а также Бернард Бейлин, покойный гарвардский историк колониальной эпохи и американской революции. Также были опрошены около дюжины других ученых, «набранных из групп разных возрастов, цветов кожи и полов», по словам газеты Los Angeles Times. Значительная часть экранного времени отведена Уолтеру Айзексону, бывшему президенту телеканала CNN и автору хвалебной биографии Франклина. Сделано много тонких замечаний, но фильм мало что делает для развития повествования из комментариев экспертов.

Эта проблема не нова для Бёрнса. Глубина исторического анализа в его фильмах никогда не достигала уровня, соответствующего его неоспоримому таланту к визуальному повествованию. Выход в эфир его девятисерийной эпопеи Гражданская война (The Civil War) в 1990 году стал настоящим феноменом. Собрав 15 миллионов зрителей, он запечатлел непреходящее увлечение публики этой титанической борьбой. Но сериал не объяснял, по каким причинам произошла Гражданская война или почему ход боевых действий пошел тем, а не иным образом, превратив войну между штатами во Вторую американскую революцию.

Аналогичные проблемы возникли в фильме Бёрнса Вьетнамская война (The Vietnam War, 2017). В то время как ужасающий и, по сути, преступный характер боевых действий проявляется в визуальном ряду, сама война представлена как результат серии ошибочных политических решений. Бёрнс не признает, что война велась во имя «Американского века» [сохранения и укрепления позиций США как империалистского гегемона], — ради чего несколько президентов были готовы «уничтожить деревню, чтобы спасти ее», то есть уничтожить неограниченное количество жителей Юго-Восточной Азии в геостратегических целях.

Недостаточно глубокий анализ Бёрнса проявляется и в фильме Бенджамин Франклин. Зритель не получит никакого представления о том, какие силы могли породить такого гения, что привлекло его к республиканскому движению, и, если уж на то пошло, чем была Американская революция как таковая. Конечно, можно возразить, что из многогранности Франклина — беглого рабочего, успешного бизнесмена, издателя, эрудита и революционера, — невозможно создать нечто, приближающееся к связному целому. Но понимания все же возможно достичь.

Франклин жил в эпоху, когда передовые мыслители не проводили четких границ между наукой и философией. Ученые или «натурфилософы», как их тогда называли, были очарованы скрытыми силами, которые доминировали в мире природы и которые, казалось, связывали Вселенную: гравитация, магнетизм, движение планет, воздушные потоки и, конечно же, электричество.

Философия того времени была точно так же занята исследованием скрытых сил — тех уз, которые, казалось, притягивали людейдруг к другу и организовывали их в процессе торговли и в рамках государственных дел. Таким образом, в своем внимании как к науке, так и к обществу Франклин ничем не отличался от Бэкона, Локка, Декарта, Спинозы и других философов эпохи Просвещения — или, к примеру, от своего друга Джозефа Пристли (1733–1804), сторонника американской и французской революций, который бежал в Пенсильванию в 1793 году, едва успев скрыться от преследований лорда Питта-младшего по делу о государственной измене.

Джозеф Пристли

Как научные, так и философские достижения эпохи Просвещения подкрепляли убеждение о возможности совершенствования человека, если тьма суеверий будет заменена светом разума. Таким образом, для Франклина наука была одновременно «абстрактной» и «прикладной» — не было черты, отделяющей его расчеты от его изобретений или от их использования на благо общества. Например, его исследования в области электричества привели к изобретению громоотвода, который одновременно послужил спасению жизней и опроверг средневековую догму о том, что мстительный бог «поражает» здания. Это открытие возмутило священников различных направлений, которые вслед за евангелистом Гилбертом Теннентом называли молнию «ужасной артиллерией небес». На их критику Франклин ответил:

Конечно, гром небесный не более сверхъестественен, чем дождь, град или солнечный свет небес, от неудобств которых мы без зазрения совести защищаемся крышами и тенями.

Найдется мало людей, кто отражал бы свою эпоху, свое время так же отчетливо, как Франклин. Его долгая жизнь проходила между Старым и Новым Светом, охватила старую монархическую эпоху и новую буржуазно-демократическую. Его восхождение от нищеты и забвения к вершинам науки и политики демонстрирует огромный потенциал освобожденного человека, что является главным постулатом мысли эпохи Просвещения. В этом смысле Франклин, как никто другой из отцов-основателей, воплощал «очевидную истину» о равенстве всех людей.

Loading