Ниже приводится речь Эрика Лондона на мероприятии под названием «Остров в центре мировой истории: Троцкий на Принкипо», прошедшем 20 августа. Мероприятие проходило на Принкипо, острове в Мраморном море у побережья Стамбула, Турция. Оно было посвящено четырем годам, которые Троцкий провел в изгнании на острове, с 1929 по 1933 год.
Эрик Лондон является членом редколлегии Мирового Социалистического Веб Сайта. Он много писал об убийстве Льва Троцкого, включая книгу Агенты: Проникновение ФБР и ГПУ в троцкистское движение.
Речь председателя международной редакционной коллегии МСВС Дэвида Норта на этом мероприятии опубликована здесь. С полной записью можно ознакомиться по адресу Trotsky.com.
Ровно восемьдесят три года назад Лев Троцкий, один из лидеров русской революции, подвергся нападению агента сталинских спецслужб, который получил доступ в дом Троцкого в Койоакане, пригороде Мехико. Убийца, настоящее имя которого, Рамон Меркадер, станет известно только через десять лет, был задержан охраной и арестован. Американка по имени Сильвия Агелофф, которая впервые привела убийцу в дом Троцкого, ложно заявив, что он ее муж, и которая выманила одного из охранников из дома той ночью, также была арестована. Троцкий был доставлен в больницу и объявлен умершим в 7:30 вечера 21 августа 1940 года.
Убийство Троцкого стало самым значимым политическим убийством XX века. Оно явилось кульминацией сталинского Большого террора и результатом одного из самых мрачных и кровавых заговоров в мировой истории. Хотя Троцкий не командовал армией, не занимал официального государственного поста и был лишен гражданства, сталинистская бюрократия использовала всю мощь советского аппарата и обрушила ее на Троцкого в безжалостной и отчаянной попытке заставить его замолчать навсегда.
Политическая почва для заговора с целью убийства была подготовлена международной кампанией лжи и фальсификаций, состряпанных сталинистской бюрократией. В ходе трех чудовищных Московских процессов Сталин уничтожил почти всех руководителей партии периода Октябрьской революции, а Троцкий был заочно приговорен к смертной казни. Показательные процессы были использованы для оправдания Большого террора 1936–39 годов, в ходе которого Сталин и ГПУ убили сотни тысяч старых большевиков, троцкистов, ученых, художников, писателей и военачальников [остававшихся носителями марксистской культуры].
Из кабинетов на Лубянке высокопоставленные чины ГПУ, работавшие по приказу Сталина под руководством Павла Судоплатова, организовали операцию по убийству Троцкого. Щупальца Большого террора протянулись далеко за пределы Советского Союза. В июле 1937 года ГПУ похитило и убило Эрвина Вольфа, политического секретаря Троцкого. В сентябре 1937 года был убит Игнатий Рейсс, который дезертировал из ГПУ и заявил о своей поддержке Четвертого Интернационала. В феврале 1938 года ГПУ убило в Париже сына Троцкого Льва Седова. Позже, в июле 1938 года, агенты Сталина похитили Рудольфа Клемента, секретаря Четвертого Интернационала, чье обезглавленное и расчлененное тело было затем обнаружено в Сене.
Троцкий прекрасно осознавал, что жил «на этой земле не в соответствии с правилом, а как исключение из правил». Несмотря на давление на него, его семью и ближайших сторонников, он анализировал заговор против него с точки зрения раскрытия истинной роли бюрократии. В статье, законченной за несколько дней до его смерти, он ясно объяснил, что источник сталинского заговора против него кроется в контрреволюционном характере бюрократии, которая узурпировала власть в России. Он написал:
Ненависть московской олигархии ко мне вызывается тем, что я, по ее глубокому убеждению, «предал» ее. В этом обвинении есть свой исторический смысл… Только после того, как бюрократия поняла, что я намерен защищать не ее интересы против трудящихся, а, наоборот, интересы трудящихся против новой аристократии, она окончательно повернулась в сторону Сталина, объявив меня «предателем». Эта кличка из уст привилегированной касты есть свидетельство моей верности делу рабочего класса.
В конечном счете Сталину удалось убить Троцкого при содействии самых могущественных империалистических правительств мира, которые закрыли перед Троцким свои двери в тот момент, когда он был депортирован из Советского Союза в Турцию в январе 1929 года. Одно за другим правительства «демократической» Европы отказывались принимать Троцкого, несмотря на то, что росли протесты с требованием предоставить ему демократическое право на убежище. Автором одного из таких протестов был Альберт Эйнштейн, который писал социал-демократическому министру финансов Германии Рудольфу Гильфердингу 14 марта 1929 года: «Если... господин министр не позволит раненому льву Троцкому въехать и не предоставит ему убежище, тогда... если бы он не был министром, я бы оттаскал его за уши...»
Великие «демократические» правительства Германии, Великобритании, Люксембурга, Франции, Норвегии и Бельгии отказали Троцкому в демократическом праве на убежище. Он даже не пытался подать прошение о предоставлении убежища в Соединенных Штатах, зная, что реакционное американское правительство откажет ему. Немецкая газета Deutsche Allgemeine Zeitung прямо выступила против предоставления ему убежища, поскольку это «произвело бы крайне неблагоприятное впечатление в некоторых кругах за рубежом, которые обеспокоены стабильностью финансовой системы Германии».
Империалистические правительства боялись силы революционных идей, на основе которых Троцкий вел борьбу за социализм на протяжении всей его жизни. Британский депутат от Лейбористской партии Джордж Лэнсбери вспоминал, что когда вопрос о предоставлении убежища Троцкому обсуждался на заседании кабинета премьер-министра Рамсея Макдональда, «премьер-министр, министр иностранных дел [Джон Клайнс] и министр внутренних дел [Артур Гендерсон] сошлись на мнении: “Он в Константинополе, на задворках, и не в наших интересах, чтобы он был где-то еще. Мы все его боимся”».
Документ от 24 июня 1929 года, обнаруженный в 2000 году британской газетой The Guardian, показал, что министр внутренних дел Клайнс выступал против предоставления въезда Троцкому, потому что «сторонники Троцкого в других странах, Франции и Германии, были бы воодушевлены, и это оказало бы свое влияние на коммунистические партии в этих странах». Другими словами, само существование Троцкого угрожало капитализму.
Период турецкой ссылки Троцкого ознаменовался интенсивной эскалацией операций ГПУ против него и Левой оппозиции. Агенты ГПУ сумели пробраться на видные позиции в троцкистском движении. Среди агентов были братья Соблевичюсы, известные под партийными фамилиями Сенин и Уэлл, которые играли ведущие роли в немецкой Левой оппозиции. Абрам Соблевичюс, позже известный как Джек Собл, посетил Троцкого в Принкипо и позже признал в федеральном суде США, что был давним агентом ГПУ.
Одно важнейшее событие, относящееся ко времени пребывания Троцкого на Принкипо, заслуживает упоминания в качестве переломного момента для махинаций ГПУ против Троцкого. Летом 1929 года бывший секретарь Троцкого Яков Блюмкин приехал на Принкипо и встретился с Троцким, согласившись передать его послание о политической поддержке членам Левой оппозиции в Советском Союзе. Блюмкин неосторожно сообщил об этом Карлу Радеку, который был бывшим оппозиционером, и тот предал его прямо в руки ГПУ. Блюмкина расстреляли 3 ноября 1929 года. Историк Вадим Роговин писал, что убийство Блюмкина было «первой кровавой расправой над оппозиционером». Прецедент был создан.
Проникновение агентов ГПУ в окружение Троцкого — это, разумеется, только одна из сторон истории его пребывания в Турции. Как пояснял Дэвид Норт, Троцкий создал, пожалуй, свои самые выдающиеся политические труды, находясь на этом острове. Именно здесь он написал Мою жизнь и Историю русской революции, а также систематически боролся за мобилизацию немецкого и международного рабочего класса против разрушительного восхождения нацистов к власти. В 1933 году ему разрешили въезд во Францию, затем в 1935 году ему был предоставлен въезд в Норвегию, которая депортировала его в Мексику в декабре 1936 года. Мексика и Турция были единственными странами, которые приветствовали Троцкого и никогда не поддавались давлению с целью его депортации.
В течение десятилетий, последовавших за убийством Троцкого, почти ничего не было известно о том, как ГПУ осуществило его убийство. Только 35 лет спустя, в мае 1975 года, Международный Комитет начал расследование этого убийства, и истинные подробности этого преступления стали достоянием общественности.
За этот 35-летний период, с 1940 по 1975 год, никто из лиц, связанных с убийством Троцкого, его семьи или лидеров и членов Четвертого Интернационала, не был привлечен к ответственности за свои преступления. Рамон Меркадер, убийца, был освобожден из тюрьмы, и сам Че Гевара приветствовал его на Кубе перед отъездом в Советский Союз, где бюрократия встретила этого убийцу с почестями.
Но расследование под названием Безопасность и Четвертый Интернационал начало раскрывать правду.
Это расследование потребовало огромного объема работы, охватившей несколько континентов, включавшей сотни часов интервью и тысячи страниц исторических документов. Впервые было проведено систематическое расследование проникновения в троцкистское движение агентов как ГПУ, так и спецслужб американского империализма. Впервые были поставлены вопросы, которые, если бы их задали и проверили десятилетиями ранее, могли бы предотвратить значительный ущерб движению и его членам и спасти или продлить жизнь представителям руководства, включая самого Троцкого. Дэвид Норт играл ведущую роль в этом расследовании с самого начала.
Безопасность и Четвертый Интернационал насчитывает уже полвека. И в результате этого расследования мы теперь знаем гораздо больше о глубине проникновения ГПУ в ряды троцкистского движения. Мы знаем, что Сильвия Каллен, личный секретарь Джеймса Кэннона, лидера американской секции троцкистского движения, — партии, которая отвечала за безопасность Троцкого в Мексике, — была агентом. Расследование показало, что Каллен призналась в том, что была агентом ГПУ в федеральном суде США, и что с 1939 по 1947 год, важнейшие годы мировой истории, она передавала все важные документы, касающиеся членства в Четвертом Интернационале, со стола Джеймса Кэннона своим кураторам в ГПУ, квартировавшим в нескольких кварталах от партийного офиса в центре Нью-Йорка.
Теперь мы также знаем, что секретарь Троцкого в Мехико Джозеф Хансен тоже был агентом ГПУ. Документы, обнародованные Национальным архивом США, показали, что сразу после убийства Троцкого Хансен провел встречи с представителями посольства США в Мексике, на которых сообщил им, что в 1938 году, всего двумя годами ранее, он встречался с лидером шпионской сети ГПУ в Соединенных Штатах доктором Грегори Рабиновичем. Затем Хансен стал агентом правительства США, занимая руководящую должность в американской секции вплоть до своей смерти в 1979 году. Документы, обнаруженные Безопасностью и Четвертым Интернационалом, показали, что он согласился предоставлять ФБР «информацию» в обмен на «иммунитет от преследования». Он проводил эти встречи за спиной руководства американского троцкистского движения.
Сильвия Агелофф — еще один агент ГПУ, раскрытый Безопасностью и Четвертым Интернационалом. Вскоре после убийства Троцкого Меркадер и Хансен постарались изобразить ее невинной жертвой Меркадера, наивной молодой девушкой, за которой якобы ухаживали и которую использовали для проникновения на территорию резиденции Троцкого в Койоакане. К сожалению, этот ложный миф был некритично воспринят в фильмах и документальных лентах об убийстве. Но теперь мы знаем, что весь фундамент, на котором был построен этот миф, ложен. Сестры Агелофф посетили Советский Союз в 1931 году и встретились с женой Ленина Крупской — в такое время, когда для такой встречи потребовались бы связи в верхах сталинистской бюрократии. Агелофф не была наивной девушкой, которую легко можно было обмануть. Она получила ученую степень по психологии в Колумбийском университете и написала диссертацию на тему подверженности людей обману со стороны тех, кому они доверяют.
Основываясь на имеющихся в настоящее время доказательствах, ясно, что Агелофф была не только агентом ГПУ, но и что она была подослана ГПУ в Мехико летом 1940 года, когда Меркадер проявил некоторую нерешительность. После убийства она была арестована мексиканской полицией, которая привлекла ее к ответственности за убийство и отказалась верить, что она не знала, кем на самом деле был Меркадер — после более чем двухлетних отношений с ним. Выводы мексиканской полиции разделяло ФБР, которое в отчетах, раскрытых Безопасностью и Четвертым Интернационалом, назвало ее «крепким орешком», которая «никогда не расскажет всего, что ей известно, что могло бы быть полезно для определения тех, кто именно стоял за убийством Троцкого». Франсиско Кабеса де Вака, мексиканский прокурор, который утверждал, что она виновна, получал угрозы от ГПУ, в которых конкретно упоминалась Агелофф, а впоследствии он был убит сотрудниками ГПУ на улице после вынесения приговора Меркадеру. Недавно Мексиканским национальным институтом криминальных наук была проведена крайне важная историческая работа по этому вопросу, и к ней следует прибавить работу ныне покойного криминолога Мартина Габриэля Баррона Круза.
Здесь невозможно пересказать все факты, свидетельствующие о виновности Агелофф, но за последние два с половиной года, с тех пор как Мировой Социалистический Веб Сайт опубликовал серию из четырех статей, в которой подробно излагались эти факты, никто не выступил с какими-либо доказательствами обратного.
Троцкий отнюдь не был фаталистом в отношении своей безопасности. Мощь сталинизма была огромна, но в убийстве, произошедшем 83 года назад, не было ничего неизбежного. В условиях чрезвычайной изоляции, когда ГПУ убило или довело до смерти почти всю его семью, Троцкий сохранял абсолютно объективное и революционное отношение к своей собственной жизни и роли в истории. Он написал в последних абзацах Моей жизни:
Со времени моей высылки я не раз читал в газетах размышления на тему о «трагедии», которая постигла меня. Я не знаю личной трагедии. Я знаю смену двух глав революции. Одна американская газета, напечатавшая мою статью, сделала к ней глубокомысленное примечание в том смысле, что, несмотря на понесенные автором удары, он сохранил, как видно из статьи, ясность рассудка. Я могу только удивляться филистерской попытке установить связь между силой суждения и правительственным постом, между душевным равновесием и конъюнктурой дня. Я такой зависимости не знал и не знаю.
В тюрьме с книгой или пером в руках я переживал такие же часы высшего удовлетворения, как и на массовых собраниях революции.
Эти трогательные слова, написанные на этом острове, олицетворяют жизнь, посвященную революционной борьбе и освобождению человечества от капитализма. Убеждения Троцкого, наши убеждения, остаются не только чрезвычайно актуальными сегодня, но и необходимыми для понимания нынешнего кризиса и формулирования реакции на него в мире, столкнувшемся с империалистической войной, климатической катастрофой, бушующей пандемией и рекордным уровнем социального неравенства. Троцкий остается, как писал Дэвид во введении к книге В защиту Льва Троцкого, личностью, чья историческая роль была абсолютно уникальной. Дэвид писал:
Троцкий был одновременно и лидером первой социалистической революции, и непримиримым противником сталинского режима, который впоследствии предал эту революцию. Советского Союза больше не существует, а сталинистский режим сгинул на «свалке истории». Но Троцкий остается неизменно современной политической фигурой. Значение его жизни в мировой истории превосходит его роль в русской революции. Лев Троцкий был, прежде всего, великим деятелем и теоретиком мировой социалистической революции. Страсти, вызванные его именем, свидетельствуют о непреходящем значении идей Троцкого. Споры о Троцком никогда не сводятся просто к тому, что произошло в прошлом. Они в равной степени касаются того, что происходит в мире сегодня, и того, что, вероятно, произойдет в будущем.
Троцкистское движение нашего времени — Международный Комитет Четвертого Интернационала — имеет честь находиться здесь, на Принкипо, не только для того, чтобы вспомнить о жизни Льва Троцкого, но и для того, чтобы двигать вперед дело, которому он отдал всю свою жизнь. И мы рады, что интерес к жизни Троцкого и его политике завоевывает сегодня все более широкую аудиторию среди рабочих и борющейся молодежи по всему миру, о чем свидетельствует сегодняшнее историческое событие.