13 марта журнал New York Times Magazine опубликовал длинную статью Николь Ханны-Джонс под заголовком «Ловушка [расового] дальтонизма: Как был похищен идеал [Движения за] гражданские права». Кульминацией статьи является требование, чтобы «элитные учреждения», такие как университеты Лиги Плюща и «корпорации, правительственные программы и другие организации», выделили места в колледжах и зарезервировали вакансии для лиц, которые могут доказать свое «генеалогическое происхождение» в качестве потомков рабов, живших на территории Соединенных Штатов.

Ханна-Джонс разъясняет, что не только американцы европейского и азиатского происхождения, а также коренные американцы, но и все потомки иммигрантов, включая африканцев и афро-карибцев, должны быть исключены из предлагаемой ею программы позитивных действий («позитивной дискриминации»).

Статья оформлена как ответ на решение Верховного суда по делу Студенты за справедливое поступление против Гарварда (Students for Fair Admissions v. Harvard), которое «оборвало последнюю ниточку позитивных действий». [Это решение отменило позитивную дискриминацию в Гарварде]. Однако в ответ на решение «самого консервативного Верховного суда за почти столетие» Ханна-Джонс сама сместилась вправо, выступая против позитивных действий, рассчитанных на «всех маргинализированных людей», включая те расовые меньшинства, которые не являются потомками американских рабов.

Ханна-Джонс пропагандирует новую и более опасную форму расизма. Средством ее распространения, опять же, является фальсификация истории, — в данном случае утверждение о том, что главной исторической целью как радикальной Реконструкции после Гражданской войны, так и Движения за гражданские права 1950-х и 1960-х годов было создание программ позитивных действий в качестве «возмещения ущерба потомкам рабов». 

Ханна-Джонс наиболее известна в качестве номинального руководителя и «создателя» «Проекта 1619» под эгидой New York Times (NYT). «Проект 1619», представляющий собой масштабную мультимедийную кампанию, включающую кино, телевидение и детские книги, был впервые запущен в августе 2019 года и был приурочен к 400-летию прибытия первых рабов в колониальную Виргинию. Мировой Социалистический Веб Сайт подверг «Проект 1619» резкой критике слева, с точки зрения рабочего класса. МСВС провел интервью с ведущими учеными-историками, которые разоблачили фальсификации «Проекта» относительно Американской революции (борьбы за независимость), Гражданской войны и Движения за гражданские права.

После этого Ханна-Джонс почти исчезла со страниц NYT, хотя продолжала числиться в качестве обозревателя. Это всего лишь ее четвертая статья с 2020 года. Событие такой редкости заслуживает рассмотрения, особенно потому, что Ханна-Джонс стала воплощением особенно ядовитой формы расистской политики, близкой сердцу привилегированной части «базы» Демократической партии. Если ее снова продвигает флагманское издание американского либерализма, то это потому, что редакторы чувствуют, что существует необходимость внедрить новые дозы расизма в массовое сознание в преддверии президентских выборов, где, как и в 2020 году, будут противостоять двое крайне непопулярных кандидатов — поджигатель войны Джо Байден и фашист Дональд Трамп.

Предупреждение, которое Мировой Социалистический Веб Сайт сделал после публикации «Проекта 1619» и в преддверии последних президентских выборов, сохраняет свою полную силу. Мы поясняли, что «Проект 1619» 

является одним из компонентов сознательных усилий по внедрению расовой политики как центральной темы выборов 2020 года и разжиганию разногласий среди рабочего класса. Демократы считают, что будет полезно на время переключить внимание с реакционной, милитаристской антироссийской кампании на столь же реакционную расовую политику.

МСВС также предупреждал, что нападки NYT на самые прогрессивные события американской истории — Войну за независимость и Гражданскую войну — льют воду на мельницу Трампу и республиканцев, что получило выражение в их собственной пародии на историческое исследование, «Проект 1776», которое обеспечивает политическое прикрытие их усилиям свергнуть конституционный порядок. Это предупреждение тоже подтвердилось наиболее ярко в форме попытки государственного переворота Трампа 6 января 2021 года. Мы объясняли далее, что «Проект 1619» сам по себе стал вехой в сдвиге американской политики вправо и деградации американской интеллектуальной жизни. В нем проявились «опасные и реакционные идеи... распространяющиеся в буржуазных академических и политических кругах».

Наконец, мы предупреждали, что «идеи имеют свою логику; и авторы несут ответственность за политические выводы и последствия своих ложных и вводящих в заблуждение аргументов».

Поддержка генеалогического расизма

За неполных пять лет, прошедших с момента публикации «Проекта 1619», реакционная логика расизма сдвинула Ханну-Джонс еще дальше вправо.

Конкретная проблема, с которой она хочет разобраться, заключается в том, как продвигать программы, основанные на расовой принадлежности, предназначенные для формирования чернокожей элиты после судебного решения о Гарварде. Ее ответ, который появляется в последних двух разделах статьи, озаглавленных «Разнообразие против возмещения ущерба» и «Возвращение к замыслу позитивных действий», — это перераспределение должностей и богатства, основанное на генеалогии, в частности, на происхождении от американских рабов. Она пишет:

[Мы] тоже должны изменить наши формулировки и, в свете последнего постановления о позитивных действиях [в Гарварде], сосредоточиться на конкретном возмещении ущерба потомкам рабов. Если Йельский университет, например, счел нужным извиниться за свое участие в рабстве, как он это сделал в прошлом месяце, то почему он не может создать специальные программы приема для потомков рабов — программы, основанные на происхождении, а не на расе, — так же, как он делает это для своих студентов из богатых семей? Корпорации, правительственные программы и другие организации могли бы попробовать то же самое.

Эти строки представляют собой сокрушительное признание. Ханна-Джонс готова заключить сделку: она хочет одобрить преференции на поступление по наследству как для «традиционных» богачей, которые поколениями отправляли своих отпрысков в такие места, как Йель, если будет место для детей жадной черной элиты, которая стремится к большему «представительству» своих сыновей и дочерей в правящем классе.

Как и в ее предыдущем требовании о возмещении ущерба по расовому признаку, «Что причитается», — части книжной версии «Проекта 1619», — Ханна-Джонс полностью оставляет в стороне ущерб, который американский капитализм нанес другим слоям населения, включая американских индейцев, о которых она вообще не упоминает. И, как и прежде, Ханна-Джонс умалчивает о том, как такое «происхождение» от рабов может быть доказано и учтено. Например, чтобы получить зарезервированное место в Йельском университете, какой процент предков заявителя должен был быть жертвой рабства? Если один из родителей белый, как в случае с самой Ханной-Джонс, должны ли шансы студента на поступление быть урезаны вдвое? И как можно установить разницу между человеком афроамериканского происхождения и, скажем, афро-ямайцем по происхождению, чьи предки также в подавляющем большинстве были рабами, только в другой стране?

Ханна-Джонс особенно возражает против потомков иммигрантов, групп, чьи предки «предпочли иммигрировать в эту страну», то есть почти всех остальных, хотя она не учитывает принудительную иммиграцию заключенных в колониальный период, жестокий контрактный труд китайских иммигрантов-«кули» в XIX веке, или массы иммигрантов, прибывших в качестве беженцев, очень часто вынужденных эмигрировать в США из-за разрушений на их родине, вызванных американским империализмом, как например, филиппинцы в прошлом веке или мигранты из Центральной Америки, которых в настоящее время преследуют на границе с Техасом.

В расистском мировоззрении Ханны-Джонс другие «маргинализированные группы» — это просто конкуренты. Итак, указывая пальцем на «иммигрантов из Азии и их детей», Ханна-Джонс осуждает «эту идею о том, что уникальные усилия по улучшению экстраординарных условий жизни людей, которые были порабощены или произошли от рабства, якобы несправедливы по отношению к другой группе». И она сетует, что программы позитивных действий «комбинировали всех афроамериканцев в единую категорию, независимо от их конкретной родословной» [курсив добавлен]. Это, по словам Ханны-Джонс, принесло неоправданную выгоду недостойным иммигрантам из Африки и Карибского бассейна: «Исследования показывают, что в элитных университетах в чернокожем сообществе непропорционально много иммигрантов и детей иммигрантов, а не студентов, чьи предки были здесь порабощены».

Ханна-Джонс этого не признает, но ее программа, пункт за пунктом, заимствована у правой чернокожей националистической организации под названием «Американские потомки рабов» (ADOS). Википедия суммирует позиции членов ADOS следующим образом:

Они хотят, чтобы колледжи, работодатели и федеральное правительство уделяли приоритетное внимание американским потомкам рабов, и утверждают, что политика позитивной дискриминации, первоначально разработанная для оказания помощи ADOS, в значительной степени использовалась в интересах других групп. Сторонники движения ADOS говорят, что они должны иметь свое собственное этническое обозначение в переписных листах и заявлениях о поступлении в колледж, и их не следует смешивать с другими чернокожими людьми, а именно, с современными чернокожими иммигрантами из Африки и чернокожими иммигрантами из стран Карибского бассейна.

ADOS выступает против иммиграции и заслужила похвалы со стороны фашистов, включая Энн Коултер и Али Александера, родоначальника мифа «Остановите кражу», согласно которому выборы 2020 года якобы были украдены демократами. Основательница ADOS Иветт Карнелл даже открыто выступила в защиту использования нацистского лозунга «кровь и почва» в посте в Twitter по поводу службы чернокожих американцев во внешних войнах США — в замечаниях, очень похожих на риторику в главном эссе Ханны-Джонс в рамках «Проекта 1619». «Что означает “Кровь и почва”? — написала Карнелл. — Для меня это, безусловно, означает, что #ADOS сражались в каждой американской войне с момента основания этой страны, и да, мы хотим воспользоваться плодами этих заслуг». В своей «задающей рамку» статье «Проекта 1619» Ханна-Джонс писала: «В каждой войне, которую вела эта нация с момента независимости, сражались чернокожие американцы».

Радикальная Реконструкция и сегрегация Джима Кроу

Призыв Ханны-Джонс к генеалогическому подходу в вопросах расы основан на глубоко ложном изложении истории, в котором программы позитивных действий конца 1960-х и начала 1970-х годов изображаются как апофеоз периода радикальной Реконструкции после Гражданской войны и Движения за гражданские права 1950-х и 1960-х годов.

По мнению Ханны-Джонс, эти достижения, «моменты национального просветления», как она их называет, неизбежно уступили место «негативной реакции белых». Но Ханна-Джонс не в состоянии сказать, почему в истории в какие-то моменты «белые люди, стоящие у власти, принимали идею о том, что расовое подчинение антидемократично», а в другие моменты возникали новые «позиции белой власти против расовой справедливости и возмещения ущерба». Учитывая, что раса является ее исключительным фокусом и единственной основой анализа, любая попытка объяснения была бы простой тавтологией.

Таким образом, в то время как в «Проекте 1619» Ханна-Джонс настаивала на том, что «чернокожие американцы сражались в одиночку», чтобы спасти американскую демократию, теперь она оставляет некоторое пространство для белых радикальных республиканцев 1860-х годов. Но она не может объяснить, почему эти радикалы впервые пришли к власти, почему их избирали вновь и вновь в округах, где преобладают белые, в таких штатах, как Пенсильвания, Огайо, Индиана и Иллинойс, или почему их радикальная фракция Республиканской партии в конечном итоге потеряла власть. Поступить так означало бы признать, что радикальная Реконструкция потерпела крах не из-за «негативной реакции белых», а из-за капиталистической собственности.

Наиболее радикальные республиканцы, возглавляемые Таддеусом Стивенсом из Пенсильвании, стремились создать на Юге коалицию, состоящую из освобожденных рабов и белых бедняков, многие из которых остались верны Союзу во время Гражданской войны. Стивенс, которого его оппоненты осуждали как «левеллера», был убежден, что средством достижения этой цели должна была стать конфискация земли у вероломных южных владельцев плантаций и ее перераспределение между бедными — как черными, так и белыми. «По мнению Стивена, — пишет Эрик Фонер, — план конфискации позволил бы южным республиканцам преодолеть проблемный расовый вопрос, объединив вольноотпущенников и белых бедняков на экономической основе».

Прецедент такой меры даже был создан во время войны, в Специальном полевом приказе Уильяма Текумсе Шермана № 15, изданном в начале 1865 года, откуда произошел лозунг о раздаче «40 акров земли и мула» освобожденным рабам — полностью оправданное требование после «двухсот пятидесяти лет неоплаченного труда», по словам Линкольна.

Республиканцы, ориентировавшиеся на Линкольна, провели крупнейшую в истории экспроприацию частной собственности до большевиков в форме безвозмездного освобождения рабов. В этом деле, т.е. в уничтожении рабства, Республиканская партия была революционной партией. Однако Республиканская партия также была буржуазной партией. Эта часть ее натуры была подпитана ошеломляющим развитием капиталистической промышленности и финансов во время и после войны. Более того, как и предвидел Маркс, Гражданская война также дала мощный импульс развитию рабочего класса. Он писал в Капитале:

В Соединенных Штатах Северной Америки всякое самостоятельное рабочее движение оставалось парализованным, пока рабство уродовало часть республики. Труд белых не может освободиться там, где труд черных носит на себе позорное клеймо. Но смерть рабства тотчас же породила новую юную жизнь. Первым плодом Гражданской войны была агитация за восьмичасовой рабочий день, шагающая семимильными шагами локомотива от Атлантического океана до Тихого, от Новой Англии до Калифорнии.

В этом контексте растущей рабочей борьбы на Севере доминирующие фракции Республиканской партии начали опасаться Стивенса и его планов перераспределения земли, включая и New York Times, чья нынешняя защита частной собственности вовсе не является чем-то новым. В 1867 году, в ответ на призыв Стивенса к конфискации и переделу земель южной олигархии, NYT писала:

Если Конгресс должен принять во внимание претензии рабочей силы к капиталу... не может быть достойного предлога для того, чтобы ограничиваться рабовладельцами Юга. Это вопрос не гуманности, не лояльности, а фундаментального отношения промышленности к капиталу; и рано или поздно, если такое движение начнется на Юге, оно найдет свой путь в города Севера.... Попытка оправдать конфискацию земель южан под предлогом восстановления справедливости в отношении вольноотпущенников наносит удар по основам всех прав собственности в обоих частях страны. Это касается Массачусетса в той же степени, что и Миссисипи [курсив добавлен].

Все, что оставалось радикального в Республиканской партии, не пережило 1870-х годов. Стивенс умер в 1868 году, — произошла «эмансипация республиканской партии», как сказал консерватор Джеймс Блейн. Затем последовало восстание Парижской коммуны 1871 года, которое привело в ужас класс американских капиталистов, быстро обогащавшийся за счет растущего рабочего класса. NYT признала, что Коммуна выявила взрывную силу, лежащую 

под каждым крупным городом — в Америке ее не так легко высвободить, как в Европе, — но она существует со всеми своими ужасными элементами даже здесь… трудящаяся, невежественная и обнищавшая толпа, требующая равной доли в богатстве богатых.

Эти опасения были оправданы. Классовая борьба вскоре всколыхнула сами США с огромной силой с началом «Великой стачки 1877 года», массовой забастовки железнодорожников, демонстраций сочувствия и всеобщих забастовках, которые охватили всю страну — и которые, не случайно, произошли в тот самый год, когда Реконструкция на Юге подошла к окончательному завершению.

Подзаголовок Ханны-Джонс к ее обсуждению радикальной Реконструкции — «Конец рабства и мгновенная обратная реакция» — выдает путаницу в политике того периода и даже в его основной хронологии. Реконструкция прошла через несколько этапов в период с 1865 по 1877 год — президентский, конгрессовый и военный, как традиционно классифицируется историками. Ханна-Джонс сводит все это воедино, а затем утверждает, что официальное завершение Реконструкции в 1877 году положило конец «первому в стране эксперименту по возмещению ущерба на расовой основе и многорасовой демократии».

Тем не менее формы межрасового политического сотрудничества, какими бы ограниченными они ни были, фактически продолжались на протяжении 1880-х и 1890-х годов. В основном они были связаны с широко распространенным аграрным протестом среди издольщиков и, в меньшей степени, с забастовками и организацией профсоюзов среди наемных рабочих юга. Именно угрожающий межрасовый потенциал этого движения привел к «бурбонской реставрации» южной олигархии и введению сегрегации Джима Кроу, как давным-давно показал Комер Ван Вудворд в своей книге Странная карьера Джима Кроу (The Strange Career of Jim Crow), которую Мартин Лютер Кинг назвал «библией Движения за гражданские права».

Движение за гражданские права

Презентация Движения за гражданские права Ханной-Джонс под заголовком «Использование расы для прекращения расового неравенства» предполагает, во-первых, что цель массового движения угнетенных чернокожих рабочих на Юге была ориентирована на программы позитивных дискриминаций. С расистской точки зрения, появление богатых чернокожих капиталистов — но только тех, кто произошел от рабов! — должно было действительно являться целью Движения за гражданские права и вообще всей истории. Равенство не может быть достигнуто до тех пор, пока не исчезнет «неравенство» между числом белых и черных миллиардеров и миллионеров по отношению к их долям в населении!

На деле, Движение за гражданские права под руководством Кинга было сфокусировано прежде всего на достижении юридического равенства для чернокожих на Юге. Это повлекло за собой борьбу против сегрегации Джима Кроу, которая с 1890-х годов поставила чернокожих в условия жизни граждан второго сорта. Вот почему Движение за гражданские права прибегло к языку [расового] дальтонизма (т.е. апелляции к бедным всех рас на основе принятия их общих интересов). Это фундаментальная историческая реальность, бесконечно подтверждаемая архивными данными, преодолеть которую эссе Ханны-Джонс не в силах.

Режим Джима Кроу лишил афроамериканцев права голоса, постоянно угрожал другим гражданским правам и подвергал чернокожих всевозможным повседневным унижениям. Сегрегация была поддержана доминированием демократов на Юге и, в конечном счете, убийственным насилием, — около 4000 чернокожих стали жертвами линчевателей в период с 1870-х по 1950-е годы. Но следует подчеркнуть, во-первых, что главной целью законов Джима Кроу, начиная с 1890-х годов, было отделение белых работников от черных, и, во-вторых, что унижение чернокожих рабочих никоим образом не приносило пользы белым рабочим. Юг в целом оставался беднейшей частью страны, с самой низкой заработной платой, наихудшим государственным образованием и, что наиболее важно, самым слабым рабочим движением.

Неспособность американского рабочего движения взять на себя ведущую роль в борьбе с Джимом Кроу оставила инициативу чернокожему среднему классу во главе с духовенством. Однако к концу 1960-х годов Кинг осознал фундаментальную ограниченность перспективы, целью которой было достижение номинального равенства перед законом в условиях огромного социального неравенства. Более того, юридическая перспектива Движения за гражданские права была мало привлекательна для молодых чернокожих рабочих в городских районах Севера, где сегрегация и другие формы дискриминации зависели не от законов, а от капиталистических политиков и капиталистических рынков.

Именно в этот момент Кинг начал свою кампанию в защиту бедных всех рас и открыто выступил против войны во Вьетнаме, которую тогда курировал президент-демократ Линдон Джонсон — фигура, которую Ханна-Джонс восхваляет в своем эссе. Глава ФБР Джон Эдгар Гувер долгое время был убежден, что Кинг был коммунистом. Кампания ФБР по прослушиванию телефонных разговоров и преследованию Кинга усиливалась вплоть до его убийства 4 апреля 1968 года — события, в связи с которым вдова Кинга, Коретта Скотт Кинг, никогда не принимала официальную версию. Какой бы ни была роль ФБР, убийство Кинга было политическим убийством, которое помогло расчистить путь для усиления правых тенденций в руководстве Движения за гражданские права.

По своей привычке, Ханна-Джонс выборочно цитирует Кинга, чтобы привязать его к своим, по сути, чисто денежным целям. Она цитирует отрывок из речи 1968 года, в которой Кинг сказал: «Общество, которое сотни лет делало что-то особенное против негров, теперь должно сделать что-то особенное для них». Ханна-Джонс должна надеяться, что ее аудитория не прочтет речь Кинга, произнесенную за четыре дня до его убийства. Это было одно из его самых радикальных выступлений. Большая часть его была посвящена обсуждению планов «Кампании бедных людей» относительно марша на Вашингтон — он вовсе не объявлял о планах «Марша американских потомков рабов на Вашингтон за места в Йельском университете».

Вторая часть его речи представляла собой его самую резкую критику войны во Вьетнаме — «одной из самых несправедливых войн, которые когда-либо велись в мировой истории», — а также его опасениям, что американский милитаризм может, в конечном итоге, привести к «ядерному уничтожению», ведущему к «погружению цивилизации в пучину уничтожения и превращения нашей земной среды обитания... в ад, который даже разум Данте не мог себе представить». Сегодняшние помешанные на деньгах расисты и не думают высказывать подобные мысли.

В любом случае позитивные действия не были победой Движения за гражданские права. Это был политический ответ правящего класса на крах империалистической войны во Вьетнаме, ослабление глобального господства доллара США и масштабную волну городских восстаний в конце 1960-х годов.

Принятие правящим классом позитивной дискриминации в конце 1960-х и начале 1970-х годов сигнализировало о том, что эпоха социального реформизма, длившаяся с избрания Франклина Рузвельта в 1932 году до краха администрации Джонсона в конце 1960-х годов, закончилась. Вместо широкомасштабной политики, направленной на улучшение условий, затрагивающих массы представителей рабочего класса независимо от расы, позитивные действия навязали политику культивирования чернокожей элиты, лояльной существующему порядку, — то, что президент-республиканец Ричард Никсон назвал «черным капитализмом».

Эта политика преуспела в достижении своей цели. Между тем абсолютная неспособность позитивных действий принести пользу широким массам чернокожих рабочих проявляется в упадке городов и сельских районов Юга Америки — областей, где по-прежнему сосредоточена большая часть афроамериканского населения. Действительно, с момента принятия политики позитивных действий в конце 1960-х и начале 1970-х годов социальное неравенство среди чернокожих росло так же быстро, как и среди населения в целом.

Именно этот богатый, алчный слой черной буржуазии представляет Ханна-Джонс. Вместе с другими фанатиками политики идентичности, а также привилегированной профсоюзной бюрократией и высшими слоями профессуры, он формирует «базу» Демократической партии.

Заключение

Эссе Ханны-Джонс содержит более 11 000 слов. Однако следующие слова и словосочетания не появляются ни разу: «капитализм», «рабочий класс», «бедность», «профсоюз», «империализм», «колониализм» и «милитаризм». Эти последние упущения наиболее вопиющие. Последователи Ханны-Джонс хотят, чтобы ее воспринимали как продолжательницу традиций того, что было названо «борьбой за свободу чернокожих». Но в отличие от Кинга, Уильяма Дюбуа, Сирила Джеймса, Хьюберта Харрисона, Клода Маккея и многих других, и в отличие даже от радикальных фигур черного национализма, таких как Малкольм Икс, Ханна-Джонс ни словом не критикует американский империализм, который в настоящее время несет ответственность за геноцид, осуществляемый против палестинского народа. В ее эссе нет упоминания о том факте, что американская военная машина пожирает более половины федерального бюджета, в то время как программы, которые приносят пользу представителям рабочего класса всех рас и национальностей, включая государственное образование, медицинскую помощь и гроши, выделяемые на искусство, обрекаются на прозябание. Ханна-Джонс, напротив, обеспокоена местами в Йельском университете.

Она представляет другую традицию — традицию черного капитализма. Ее предшественником является Маркус Гарви, а ее интеллектуальный кумир — Лерон Беннетт-младший, а не Дюбуа и Кинг. Ханна-Джонс не ставит под сомнение существование капиталистической частной собственности, которая, в конечном счете, является прародительницей всех форм неравенства и нужды. Она просто требует большей доли доходов для афроамериканской элиты. Это не представляет угрозы статусу-кво. Действительно, власть имущие поощряют и вознаграждают ее политику именно потому, что расовое разделение среди рабочего класса и молодежи имеет фундаментальное значение для сохранения этого самого статус-кво.

Вот почему, конечно, Ханна-Джонс находит поддержку для своей работы со стороны NYT, Shell Oil и Walt Disney; вот почему ей предоставили собственный центр в Университете Говарда; и вот почему ее осыпают деньгами корпоративные фонды, подобные фондам Форда и Макартура. Если бы ее мысли были хоть сколько-нибудь «оппозиционными», они не дали бы ей ни гроша.